1612. Минин и Пожарский - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Поротников cтр.№ 16

С торжища доброхоты Лжедмитрия отправились по улицам зарайского посада, заговаривая со всеми встречными местными жителями.

Узнав от гарнизонных стрельцов, с утра побывавших на торгу, о незваных гостях из лагеря самозванца, Дмитрий Пожарский немедля принял меры, чтобы изгнать их из Зарайска. Он отрядил двадцать всадников на розыск людей Лжедмитрия в ремесленной и торговой слободах. Однако конникам Пожарского не удалось обнаружить и схватить «калужских прохвостов», которые были не только весьма речисты, но и умели ловко скрываться, загодя чуя опасность.

На вечернем построении в городском кремле Пожарский недосчитался Тимохи Салькова и его людей, которые тоже были на торгу и, по-видимому, надумали перейти на службу к самозванцу.

«Не велика потеря, — мысленно усмехнулся Пожарский. — Разбойнику Салькову самое место среди злодеев всех мастей, кои окружают Тушинского вора. Для честной службы Сальков все едино не годится, его то и дело тянет на грабеж и пьянство!»

В полночь, когда тишина и мрак окутали узкие улицы Москвы, в тереме боярина Василия Голицына, что на Варварской площади, не спали. В квадратных оконцах второго яруса виднелся свет от масляных ламп.

В гости к Василию Голицыну в этот поздний час пришли его верные сторонники, составившие ядро заговора против Василия Шуйского. В небольшой горнице, разделенной дубовыми столбами на две половины, за длинным столом сидели оба брата Василия Голицына, Иван и Андрей, дородные и бородатые. Рядом с ними сидел боярин Федор Шереметев в просторном узорчатом охабне без воротника с длинными откидными рукавами почти до полу, с прорезями для рук на уровне груди. Напротив этой троицы восседали по другую сторону стола боярин Иван Воротынский, смуглый и длинноусый, одетый в становой кафтан из блестящего фиолетового атласа, седовласый и согбенный годами боярин Иван Салтыков и думный дворянин Гаврила Пушкин в шелковом голубом зипуне, опоясанный широким красным поясом.

Во главе стола расположился хозяин дома — Василий Голицын, мощную грудь и плечи которого плотно облегала цветастая длинная рубаха с широким воротом.

На другой стороне стола напротив Василия Голицына сидел темноволосый поджарый человек с хищными чертами лица. У него были черные и продолговатые, как у степняка, горячие глаза, тонкий нос, властный рот и бородка клинышком. Одет он был в короткий казацкий кафтан, удобный для верховой езды, под которым виднелась белая льняная рубаха.

— Собрал я вас, други мои, вот по какому делу, — сказал Василий Голицын, оглядев собравшихся. — Все вы знаете достойного рязанского дворянина Прокопия Ляпунова. Вам, как и мне, ведомо, каким почетом и уважением пользуется Прокопий Ляпунов среди рязанских дворян и посадского люда. Так вот, друзья, сей славный муж прислал в Москву своего брата Захара Ляпунова. — Василий Голицын плавным жестом своей могучей руки указал на черноглазого гостя в казацком кафтане. — Давайте послушаем, что желает нам поведать Прокопий Ляпунов устами своего брата.

За столом водворилась недолгая пауза. Взоры всех присутствующих обратились к гонцу из Рязани.

Захар Ляпунов слегка прокашлялся и заговорил:

— Мой брат, господа-бояре, имеет помысел сбросить с трона Ваську Шуйского, который в делах государственных ни бельмеса не смыслит. Поляки и разбойные шайки Тушинского вора шастают по нашей земле, это ли не стыд и срам! Шведы под Новгородом хозяйничают, крымские татары наши приокские владения грабят. Пора этому положить конец!

— Давно пора! — не сдержавшись, воскликнул горячий Андрей Голицын. — Держава рушится на глазах, а мы сидим и чего-то ждем!

Василий Голицын властным жестом повелел брату умолкнуть, после чего кивком головы дал понять Захару Ляпунову, что он может продолжить.

— Рязанцы всем миром готовы выступить против Василия Шуйского, — сказал Ляпунов. — Мой брат ратует за то, чтобы царский трон занял не кто-нибудь, а ты, Василий Васильевич. — Ляпунов встретился глазами со старшим из братьев Голицыных. — Коль есть в тебе решимость отнять у Шуйского шапку Мономаха, то смело иди к цели. Рязанцы за тебя горой встанут, Господь свидетель.

— Добрую весть ты привез нам, Захар, — проговорил Василий Голицын. — Я вельми рад тому, что твой брат мнит меня достойным царских регалий. Что ж, ежели и московляне отдадут мне предпочтение перед прочими думными боярами, то я готов взойти на царский трон. Но прежде нам нужно промыслить, други мои, как низложить Шуйского. Он в последнее время стал излишне подозрителен, из Кремля никуда не выезжает, к себе в покои никого не впускает, челядь и рынды ни на шаг от него не отходят.

— Чует волк, что охотники близко, — усмехнулся Гаврила Пушкин, переглянувшись с Федором Шереметевым.

— Я думаю, други, момент наступил подходящий, — с загоревшимися глазами продолжил Василий Голицын. — Сильного, верного войска у Шуйского нет. Полки, что стоят в Замоскворечье, верны скорее мне и моим братьям. Дума в большинстве своем тоже недовольна Шуйским. Московские стрельцы злы на Шуйского за то, что он раздает золото из сокровищницы шведам и татарам, а им жалованье задерживает. И главное, под Москвой возле Данилова монастыря объявился Тушинский вор со своим разбойным войском. — В голосе Василия Голицына зазвучали торжествующе-радостные нотки. — Воровские бояре во главе с Дмитрием Трубецким заслали в Москву своего гонца, предлагая нам, думным боярам, скинуть с трона Василия Шуйского. Со своей стороны воровские бояре обещают прикончить Лжедмитрия. После этого мы все сможем собраться и сообща выбрать нового государя, положив конец братоубийственной войне.

— Можно ли верить Трубецкому и его сообщникам? — с сомнением обронил Захар Ляпунов.

— У воровской Думы делишки совсем дрянь, — произнес скрипучим голосом Иван Салтыков, отвечая Ляпунову. — Единственный выход для Трубецкого и прочих воровских бояр — это избавиться от самозванца и замириться с нами. Ведь ни польскому, ни шведскому королю они не нужны.

Никто из сидящих за столом не осмелился возражать Ивану Салтыкову, ибо все знали, что его племянник Михаил Салтыков сам недавно перебежал из стана Лжедмитрия к Василию Шуйскому. Получив прощение от царя, Михаил Салтыков тут же примкнул к заговорщикам, подчинившись воле своего дяди.

— Все наши замыслы может спутать патриарх Гермоген, ведь он обязан Шуйскому своей патриаршей кафедрой, — сказал Иван Голицын. — Народ почитает Гермогена, с охотой внемлет его проповедям. Мы в силах поднять чернь против Василия Шуйского, а Гермоген может погасить воинственный пыл посадского люда своими речами о любви к ближнему и прочей чепухе. Такое уже бывало.

— Ты прав, брат, — озабоченно покачал головой Василий Голицын. — Придется перед низложением Шуйского взять под стражу Гермогена. Нужно проследить, чтобы этот святоша не смел и рта открыть без нашей на то воли.

— А может, взять да и низложить Гермогена вместе с Шуйским, — заметил Захар Ляпунов. По нему было видно, что он привык добиваться своего любыми средствами. — Изберем сразу нового государя и нового патриарха. Разве плохо?