Ларец - читать онлайн книгу. Автор: Елена Чудинова cтр.№ 105

— Ну как, хороша? — воскликнула она. — Лучше мужского платья, и даже лучше цыганского!

— Узнаю платье-то, Настешка из него выросла, — улыбнулась Арина. — Тетя Олимпиада тебе дала?

— И шапку с хвостом, и тулупчик, и кожаное навершье на штаны, мехом внутрь привязывается!

— А для чего вы эту одежду носите? — заинтересовалась Нелли.

— Удобная она для этих мест. Сколько столетий кочевники ее носят, не зря же.

— Лекарь сказал, тебе лежать сегодня. Побегу Крепость смотреть, ох, любопытно тут! — Катя умчалась.

Но прошел не один день, а целых три, прежде чем Нелли довелось встать с постели. Параша с Катей, необыкновенно оживленные, то и дело появлялись, но Арина просиживала у Нелли часами, больше теперь расспрашивая о Санкт-Петербурге и других местах, где довелось побывать Нелли, чем рассказывая.

Наконец Никита Артамонович разрешил подняться.

— Оденься по-здешнему! — подначивала Катя, и ее поддерживала Олимпиада Сергеевна, высокая и статная женщина лет пятидесяти, то ли тетка, то ли двоюродная тетка отца Модеста, Нелли не совсем поняла. Княжна Арина упоминала, что тетушка Олимпиада — отчаянная охотница и еще годов десять тому осмеливалась ходить с рогатиною на медведя. Был на ее счету и редкий красный волк, чья голова украшала одну из горниц — Нелли ее покуда не видала. Как поняла Нелли, Олимпиада Сергеевна была хозяйкою дома.

От ойротской одежды Нелли отказалась, хотя круглая шапка с голубовато-белым хвостом и была соблазнительна. Быть может, неожиданно взыграло в ней воспитанье Елизаветы Федоровны, которая бы непременно напомнила, что одежда хороша не сама по себе, а в сочетании с наружностью человека. То, что играло на черноволосой яркой Кате или нежно-румяной синеглазой Арине, бледноватой Нелли с ее серыми глазами едва ли личило.

— Рад пройтись с тобою по Крепости, маленькая Нелли, — с шутливою торжественностью изрек отец Модест. К ним присоединились и Роскоф, Параша и Катя, но не Арина, и Нелли, выйдя за порог, сразу поняла почему. Узкие улицы никак не были предназначены для верховых прогулок, кроме разве что главной. Пожалуй, и был весь городок размером с большое село, но в селе дома не лепятся друг к дружке. А эти высокие терема с затейливыми многоскатными крышами, казалось, переходили один в другой. Нелли подумала невольно, что не так уж весело было б жить в этой тесноте, когда б вокруг не открывалось необозримых горных просторов.

— Некоторые живут наособицу в тайге, — заметил отец Модест. — Теперь опасности в этом нету. Кроме медведей, известно.

Однако в полуденный час улицы были почти пусты. Несколько вовсе маленьких детей катались с деревянной горки.

— Соломония!! — грозно крикнул женский голос из стукнувшей сзади двери. Нелли вздрогнула: лицо толстой черницы и царские палаты мгновенно всплыли перед ее глазами.

Девочка лет пяти, с тремя рыжими хвостиками на шапочке, съехав на заду, неохотно поднялась на ноги.

— Соломония! — Женщина так и не высунулась из сеней. — Кто тебе разрешал играть с ребятами? Или не у тебя вчера горло болело?

Девочка затопталась на месте, затем подобрала со снегу деревянную лопатку.

— Домой немедля! — Женский голос смягчился. — В другой раз подумаешь теперь, как сосульки грызть!

Девочка побрела к дому, откуда ее призывали, — медленно и все время оборачиваясь туда, где и без нее продолжалось веселье.

Заглянув Нелли в лицо, отец Модест расхохотался.

— Сие очень частое здесь имя, — пояснил он. — Немало встречается, само собой, Георгиев, но ты не встретишь тут ни Василия, ни Ивана. Почитаются нещасливыми именами, хотя сие не более чем глупый предрассудок. В самом деле, можно ли из-за какого-то мерзкого злодея отказываться от покровительства апостола Иоанна, самого юного из Евангелистов? Хотелось бы мне, чтоб эти глупости забылись.

— Глинская была Елена, — заметила Нелли.

Отец Модест смутился.

— Пожалуй, ты первая Елена в Крепости, — ответил он наконец. — И ты принесешь ей щастье.

— Отчего открыта дверь? — озаботился Филипп, указывая рукой.

— Небось детская небрежность, — отец Модест, взбежав на крыльцо, вдавил дверь в косяк. — Выстудили дом, озорники!

— Но не случилось ли чего? Отчего дверь не на замке?

— Во всем городе нету ни одного замка. К чему они нужны?

— А где ж жители крепости? — не утерпела Параша.

— Прибыли-то мы в воскресный день. Понятно, что было людно. А сей час из мужчин мало кто дома — только охранный отряд, учитель в школе да кто в вифлиофике за книгами. Здешняя жизнь суровая, маленькая Нелли, дел много у всех.

— А дамы?

— В работе домашней. Стирают, готовят, да мало ли дел.

— Стирают? — охнула Нелли. — А люди на что?

— Слуг в Крепости нету, маленькая Нелли.

— Что-то сие отдает ненавистным Вам масонством, — нахмурился Роскоф.

— Я не говорил, что здесь все равны, Филипп. Отнюдь не говорил. Но когда мы выживали, потребно было, чтобы работала каждая пара рук, способная трудиться. Труд — не унижение для благородства.

— Но откуда пополнялся сей народ?

— В различные времена по-разному. Многих стрелецких сирот приютили здесь в царствование Петра.

Нелли вовсе не знала, кто такие стрелецкие сироты, да и занимало ее мысли вовсе другое.

— Отец Модест, отчего… отчего княжна Арина…

— Не может ходить?

— Да.

— Глупость ребяческая, — лицо отца Модеста как-то странно напряглось. — Есть преданье про девочку, что спасла Крепость от монгол, спрятавшись надолго в ледяной воде. Я не люблю теперь сию историю, нету настроенья рассказывать. Арина с Анастасией, сестрою моей, надумали приучать себя к водному холоду, чтобы при случае оказаться не хуже сей героини. Слыхали они от взрослых, что привыкать ко всему надо с немногого, да только поняли неверно. Вместо того чтоб окунаться в воду на мгновение всем телом… Ну, словом сказать, Арина однажды простояла пять часов по щиколотку в ледяной воде. Приступы невыносимых болей терзают временами все ее тело, но только щиколотки отказались служить. Но довольно о том. А сейчас я покажу вам церковь, где служил первую свою Литургию.

Деревянная церковка, срубленная с таким же рачением, как и все зданья вокруг, стояла на маленькой площади. Маленькая икона над входом, изображающая повергшего змия рыцаря, указывала, что храм посвящен святому Георгию.

— Давно уж храм маловат, — заметил отец Модест, взбегая по высоким ступеням. — По дням воскресным служатся чередом по три Литургии. Был он воздвигнут в первые же десятилетья.