Сарматы. Победы наших предков - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нуртазин cтр.№ 42

Под звуки флейт и свирелей процессия с песнопениями, посвященными богам, обошла арену, а затем удалилась. Осталась лишь колесница эдитора Цецилия. Ликующие крики сгорающих от нетерпения зрителей усилились. Рим жаждал крови.

Цецилий, проехав еще один круг, остановил квадригу напротив высокой трибуны, где под балдахином восседали император Клавдий и его супруга красавица Мессалина. По правую и левую стороны от них, в первых рядах, расположились родственники, приближенные вельможи, сенат, послы, жрецы и весталки.

Сервий сошел с колесницы, отпустил возницу, встал в ожидании. Император махнул рукой: «Можно начинать». Цецилий, повернулся к публике, объявил:

— С соизволения богов и императора мы начинаем!

Кто бы мог подумать, что этот тучный человек мог быть когда-то молчаливым, угрюмым скромником. Жизнь поменяла Сервия. Теперь это был уверенный в себе человек, умеющий произносить речи не хуже афинских ораторов:

— Граждане Вечного города! Приветствую вас и хочу спросить, вы все купили подушечки для сидения, фрукты, сладости, пироги, сыр и жареное мясо для утоления голода? — Цецилий приложил ладонь к уху и сделал вид, что прислушивается к ответам зрителей. — Тогда приготовьтесь смотреть. Вы увидите, как знаменитый секутор Кастор сразится с одним из лучших ретайриев Рима — Бенориксом. А пегниарий Тит Костолом попробует одолеть прославленного Мавританца! Затем восемь гопломахов из школы вашего покорного слуги, выйдут против восьми мирмилонов из школы Луция Петилия! И это не все!

Трибуны взревели. Сервий выдержал паузу, используя всю силу своего голоса, продолжил:

— Пятнадцать фракийцев постараются сокрушить такое же число провокаторов, скрывающих свои тела под доспехами, а десять гопломахов померяются силой с десятком пегниариев! Вы хотите еще! — Да-а!!! — разнеслось над цирком. — А видели вы, как пятьдесят опытных мирмилонов сражаются с восьмью десятками молодых ретиариев? — Не-ет!!! — Рев становился оглушительным. Сервий целенаправленно разжигал и без того выплескивающееся через край нетерпение толпы. — Сегодня вы это увидите! Но не торопитесь! Вы забыли, что вначале надо отдать преступников на растерзание диким зверям… Сегодня звери нам не нужны! Кауна! Амазонка из далекой Сарматии против Римского Минотавра и двух его разбойников! Наслаждайтесь зрелищем!

Сенатор, довольный своей речью, заставившей зрителей впасть в неистовство, поспешил покинуть арену, чтобы присоединиться к императору и в случае надобности исполнить любую его прихоть.

На смену ему из помещений под трибунами стали попарно выходить гладиаторы под предводительством ланисты Валлара. Подняв руки с оружием, которым им предстояло биться, они начали обход трибун, приветствуя кровожадных граждан Вечного города.

Цецилий не беден, он мог бы вывести на арену воинов-андабатов в закрытых шлемах, делающих их слепыми, димахеров, владеющих двумя мечами, сагиттариев — лучников на коняхи даже эсседариев — гладиаторов, сражающихся на боевых колесницах. Но зачем? Сенатор и без того знал, чем привлечь публику. Бой девушки-амазонки и знаменитого, до сей поры неуловимого разбойника, известного под именами Серебряная Маска и Римский Минотавр, способен собрать полные трибуны и без выступления остальных гладиаторов. Но римляне любили много крови, поэтому на арену вышли двести человек, готовые убивать себе подобных. С трибун неслись презрительные выкрики: «Крови, грязные скоты! Дайте нам крови!», «Вперед, откормленные мясом и кашей свиньи! Режьте друг друга!», они перемежались с одобрительными возгласами, которых звучало гораздо больше: «Кастор, покажи свою доблесть!», «Смотрите! Смотрите, Тит Костолом! У него двадцать три победы», «Привет, Мавританец!», «Панкрат, убей всех!», «Нума! Нума!», «Бенорикс!».

Закончив обход, гладиаторы построились перед трибуной императора. Зрители замолкли. Чаша амфитеатра на короткое время наполнилась тишиной. Ланиста Валлар вскинул руку.

— Слава, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! — голоса двух сотен гладиаторов всколыхнули воздух цирка.

По знаку Валлара колонна гладиаторов втянулась в помещения, расположенные под трибунами. На смену им вышли прегенарии, они сражались для развлечения публики деревянными мечами под звучание труб и цимбал.

Умабий, Горд и Котис сидели по левую руку от трибуны, где разместилось семейство Клавдия: жена Мессалина, белолицая, черноволосая красавица, их восьмилетняя дочь Октавия и семилетний сын Британик, получивший это имя от отца, покорителя далекого острова. Внимание Умабия привлекла молодая женщина в ярко-зеленом пеплуме, отделанном по краям золотой каймой. Она сидела позади императорского семейства. Смуглая, стройная, с волосами цвета плодов каштана и красивыми темно-карими глазами, она нисколько не уступала красотой супруге императора. Это была Агриппина, дочь Калигулы и племянница Клавдия. Рядом сидел рыжеволосый мальчик лет одиннадцати. Его звали Нерон. Завистливый взор отрока был прикован к Британику. Мальчик тронул руку Агриппины, приподнялся и, прислонив губы к уху женщины, спросил шепотом:

— Мама, а я смогу когда-нибудь стать императором?

— Кто знает, может статься, что придет и твое время. — Агриппина метнула полный ненависти взгляд на Мессалину. Высокородная Агриппина, любившая власть и богатства, завидовала Мессалине и мечтала оказаться на ее месте, она пользовалась, как и ее сын Нерон, гораздо большей популярностью у римлян, чем распутная жена императора и меланхоличный наследник Британик.

Мальчик Нерон прикрыл глаза, представил себя на месте Клавдия. Он верил, что непременно займет это место, дающее человеку почти неограниченную, полубожественную власть. Его грезы прервало завывание трубы, возвещающее о начале главного боя дня. Взоры присутствующих устремились на арену, в надежде поскорее увидеть первую женщину-гладиатора.

Первой она появилась на арене. Одетая в сарматскую мужскую одежду из кожи и обутая в низкие сапожки, Кауна, уступив мольбам Цецилия, позволила себе греческий бронзовый шлем с черным гребнем и наручи. Попытка Сервия посадить Кауну на лошадь, облачив в тунику и сандалии, успеха не имела. Также он предлагал ей вооружиться копьем и коротким мечом, оставив ланисте Валлару или Квинту свое оружие, но получил отказ.

Свист и восторженные крики оглушили девушку, одиноко стоящую посреди арены Большого цирка, поразившего ее своими размерами. Она затравленно озиралась по сторонам, оглядывая многочисленных зрителей и пытаясь отыскать среди них любимое лицо — лицо Умабия. Но вместо него в первом ряду на мгновение мелькнуло лицо Авла Кассия. Или ей это показалось? Ведь именно с ним она должна биться!

С тревогой и замиранием сердца смотрел на нее Умабий, с любопытством взирал Клавдий, с надеждой на ее смерть — Цецилий и затесавшийся среди зрителей Харитон. Смотрел на нее и маленький Нерон. Он загадал, что если станет императором, то непременно разрешит женщинам участвовать в боях.

Утихающий шум трибун стал нарастать с новой силой. На арену вышли противники Кауны. Двое были лишь в желтых набедренных повязках, и различались только вооружением. Один вышел с трезубцем и кнутом, другой с коротким копьем и кинжалом. Третий, появление которого вызвало наибольший восторг, был одет в белую тунику, перетянутую широким поясом, лицо скрыто под маской быка, на голове полусферический шлем, в руках два коротких меча. Вот он, Римский Минотавр, Серебряная Маска. Но почему гражданам Рима не дали посмотреть, чье лицо спрятано под изображением рогатого чудовища? Ведь это являлось законом! Каждый гладиатор выходил на арену без шлема. Рим должен был знать в лицо как любимцев, так и тех, кого следовало презирать. Император и сенат решили избежать огласки, дабы не очернить имя старого патрицианского рода Кассиев, имевшего великое множество заслуг перед Римом? Судьи объявили, что он не назвал своего настоящего имени, не выдали его и разбойники, пойманные с ним. Но слух, хоть и медленно, полз по городу. Достиг он и ушей маленького Нерона. Придет срок, и повзрослевший Нерон, памятуя об этом, будет переодетым выходить на ночные улицы Рима и, развлекаясь с друзьями, грабить и насиловать граждан Вечного города.