Украденные мгновения - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Мартин cтр.№ 46

У Дункана возникло недоброе предчувствие, что он постепенно сходит с ума.

— Так, повторяю еще раз: у меня нет бриллиантов, я их не крал, и я не знаю, где они сейчас. Скажите Жискару, что он меня не за того принял, и пусть подыщет вам новую мишень для стрельбы.

— Право, месье, — серьезно заметил водитель, — не стоит так обижаться.

— Мы намеревались лишь обсудить с вами небольшой деловой вопрос, — добавил блондин обиженно.

Дункану начал надоедать этот бессмысленный разговор. Он устал, хочет спать и намерен как можно скорее оказаться у себя дома.

— Да нет у меня этих чертовых бриллиантов! — теряя терпение, воскликнул он. — Оставьте меня в покое!

— Месье, мы же разумные люди, — продолжал водитель.

— Мы лишь хотели все уладить миром, — вторил ему блондин.

— У нас есть приказ: или вернуть бриллианты, или покончить с вами.

— Мы бы предпочли, чтобы вы добровольно вернули драгоценности.

Дункан не имел понятия, как отвязаться от этих болванов.

— У меня есть для вас новый приказ, — сообщил им Дункан. — Оставить меня в покое! Если я увижу кого-нибудь из вас поблизости от моего дома или моего офиса, я сначала буду стрелять, а потом задавать вопросы. Понятно?

— Вполне, — ответили оба бандита одновременно.

— Отлично. А теперь ты, — приказал Дункан, направляя дуло пистолета в сторону блондина, — туда, где заднее сиденье, на пол.

Безнадежно вздохнув, белокурый головорез предпочел подчиниться.

— Прощайте, месье, — попрощался с ними Дункан, наставляя оружие на водителя.

— Позвольте сказать вам до свидания, — кинул ему в ответ водитель, прежде чем машина сорвалась с места и помчалась в сторону Десятой авеню.

Дункан тоже предпочел поскорее покинуть это место. Сунув пистолет в задний карман джинсов, он понесся по направлению к Восьмой авеню. Как был не похож его сумасшедший бег на размеренные утренние пробежки по Челси. Он бежал изо всех сил, а сердце гулко колотилось в его груди. Он так разогнался, что вполне мог бы потягаться с «Харлей-Дэвидсоном».

Харли проснулась после ночи, наполненной столь откровенными эротическими фантазиями с Дунканом Лангом в главной роли, что задумалась, сойдет ли ее румянец до конца столетия. Душ и легкий завтрак в номере мало-помалу восстановили ее душевное равновесие. Подумав, она пришла к выводу, что они с Дунканом повели себя прошлой ночью как два взрослых и весьма рассудительных человека, когда не дали чувствам взять верх над разумом. Помимо всего прочего, у него были свои проблемы, у нее — свои. Он жил на Восточном побережье, она — на Западном. Он был плейбоем Запада, она — девственной весталкой мира поп-музыки.

Довести до логического завершения их отношения было бы сущим безумием. Она действительно радовалась тому, что им обоим удалось совладать со своими чувствами прошлой ночью. Уж теперь-то Харли ни за что не будет о нем думать.

Но она ошиблась, мысли о нем все время лезли ей в голову. Чтобы отвлечься, она позвонила матери и выслушала очередную порцию причитаний Барбары Миллер, пекущейся о безопасности своей дочери, оказавшейся в этом ужасном, полном преступников городе.

Харли понадобилось десять минут, чтобы убедить мать в том, что она не собирается бросать свою карьеру, не собирается терять голову или вступать в очередную новомодную секту. Еще пять минут она провела, убеждая ее не смотреть выпуски телевизионных новостей. Харли вновь повторила ту самую ложь, которой уже успокаивала мать, будто она остановилась у своих добропорядочных друзей в их надежно охраняемом доме на Лонг-Айленде. Она солгала, поскольку Барбара была совершенно не готова услышать правду.

Она потратила еще пять минут, справляясь о здоровье матери и успокаивая себя тем, что та регулярно принимает таблетки от гипертонии. Затем Харли целых десять минут выслушивала все печальные новости из Свит-Крика, уже рассказанные ей матерью во время предыдущего звонка: жаркие июльские дни принесли засуху, грозя фермерам большими бедами; боготворимый всеми полузащитник спортивной команды Свит-Крика разбил вдребезги два окна центрального городского универмага во время ночной попойки; Эбби Чандлер скончалась, а ее младшая дочь сбежала с каким-то мужиком на десять лет старше ее; бегонии же, несмотря на небывалую жару, продолжают бороться за жизнь.

Наконец Харли попрощалась с матерью и повесила трубку с чувством огромного облегчения. Ей понадобилось почти семнадцать лет, чтобы уразуметь, что мать чувствовала себя счастливой, лишь терзаясь по какому-нибудь поводу, неважно даже какому. Все девять лет, будучи в клетке у Бойда, она никак не могла примириться с тем, что мир нужно видеть исключительно в черном, в лучшем случае в сером, но уж никак не в красном, оранжевом, желтом или каком-то ином радостном цвете. А если бы сбылись пророчества Барбары Миллер относительно ее жизни, то сейчас бы она валялась в похмелье на задворках какого-нибудь захудалого кабака с запаршивевшим бродягой, подцепленным накануне вечером.

Она взглянула на себя в зеркало: небрежно зачесанные короткие каштановые волосы, облегающее короткое красное платье, непременно ковбойские сапожки, конечно, веснушки и никакой косметики на лице, — и довольно улыбнулась. Родители, особенно помешанные на переживаниях, не всегда оказываются правы относительно будущего их детей.

Харли снова взяла телефон и позвонила Энни, чтобы успокоить ее, затем собралась и вышла из номера. Пора было вернуться в город и поискать тексты для песен в новый альбом.

Она вышла из «Миллениума» в хмурое утро, и все ее планы были мгновенно разрушены двумя высоченными накачанными молодцами в дорогих костюмах-тройках, неприятно напоминающих ее собственных телохранителей, с той лишь разницей, что эти были не телохранителями, а бандитами. Даже если бы она провела все девять лет в монастыре, она бы все равно догадалась, кто преграждает ей дорогу. Будучи абсолютно уверенной, что перед ней не подручные Бойда Монро, она не испугалась даже тогда, когда они подхватили ее с двух сторон под локти и повели в одну из оранжерей, окаймляющих застекленный фасад здания.

— Добрый день, мадемуазель, — поздоровался с ней дородный слегка прихрамывающий блондин.

— Не присядете ли? — спросил крепкий брюнет с живописным синяком на челюсти.

— Перед вами два заехавших в вашу сказочную страну иностранца, — сказал блондин, — и они взывают к вашей помощи.

— Мы нуждаемся в вас, мадемуазель, — проговорил брюнет.

— Мы займем всего минуту вашего времени, — добавил здоровяк блондин.

— Самое большее две, — уточнил крепыш брюнет.

— Послушайте, — начала Харли, высвобождаясь из их здоровенных ручищ, — что тут происходит? Кто вы такие, ребята?

— Ай-ай-ай, где же наши манеры? — изобразив полное раскаяние на лице, воскликнул дородный блондин. — Тысяча извинений, мадемуазель. Я — Дезмон Фаррар.