Торжество любви - читать онлайн книгу. Автор: Грегор Самаров cтр.№ 36

Гастингс глубоко задумался, продолжая глядеть на широкие воды Хугли, стремившейся в море. Офицеры его свиты почтительно отошли. Очнувшись, он быстро повернулся, вскочил на лошадь и ускакал, решив до возвращения в резиденцию совершить длинную прогулку, чтобы успокоиться. Адъютанты и слуги едва поспевали за его покрытым пеной скакуном. После прогулки он принялся за работу. Теперь для Гастингса появилась возможность для мирной работы, он направил свои необыкновенные дипломатические способности на организаторскую деятельность.

Придерживаясь правила «если хочешь мира, готовься к войне», он увеличил Англо-Ост-Индскую армию более чем вдвое, всюду набирая и вербуя людей. Хорошо обращаясь с сипаями, перемешивая ласкариев с англичанами, он организовал армию, на которую мог вполне положиться. Калькутту он окружил гвардией, которой лично распоряжался и которая бы последовала без колебаний за ним. Он так образцово организовал управление богатым Бенаресом, что доходы от него увеличились почти вдвое. Он сумел расположить к себе браминских жрецов настолько, что они в английском владычестве видели надежную защиту против магометан и предпочли бы даже владычество Англии подчинению, любому индусскому князю. В Аудэ он усилил гарнизон и так распределил войска, что не могло быть и речи о каком-нибудь восстании. Заключив с набобом договор, он урегулировал взимание податей английскими чиновниками, жившими в гарнизонах, и так устроил все, что настоящим повелителем страны являлся английский резидент в Лукнове. Набобу же самым добросовестным образом оказывали одни лишь королевские почести. Особенное же внимание он уделил Мизору, грозившему ему при Гайдер-Али такой серьезной опасностью. Проявив все свое дипломатическое искусство, он поддерживал в Типпо-Саибе манию его величия как падишаха, подстрекая его к жестокому преследованию всех протестующих против него и побуждая к расточительному и роскошному содержанию двора в Серингапатаме, чем истощалась страна и создавалось недовольство. В то же время он предостерегал всех соседних князей, гайдерабадского низама и магаратов от угрожавшей им кровожадности и властолюбия мизорского султана, заключал с ними договоры, обещал помощь в случае войны и таким образом окружил Мизору крепким кольцом.

Заботы правителя Индии всецело занимали Гастингса и доставляли ему радость. Но все же на лице его лежала тень: ведь все, что он делал, можно уничтожить одним лишь порывом ветра из Англии, которому он не смел противиться, иначе начнется борьба не на жизнь, а на смерть, которая ужаснее всего, поэтому и в будущее он глядел с известной боязнью. Чтобы выиграть все, человеку свойственно вступать в борьбу смело, с легким сердцем, но он становится боязливее и сдержаннее, когда, многого достигнув, боится потерять уже достигнутое.

Так и проходила жизнь в замке, спокойная наружно и тревожная внутри. Маргарита казалась веселой и любезной, но ожидание жениха тревожило ее. Морские бури и волны непредсказуемы, и надо покориться Провидению.

Марианна страдала вместе со своей дочерью, хотя каждая из них старалась казаться веселой и скрыть свои заботы, чтобы не расстраивать другую, но они чувствовали тучу, нависшую над их головами.

И однажды в полдень, когда город и дворец резиденции замерли в бездействии под палящими лучами солнца, раздался выстрел с рейда на Хугли. Пушки форта ответили на салют. Тотчас же все встрепенулись и в городе, и во дворце, и все поспешили к пристани; носильщики тяжестей и нищие большой толпой неслись к гавани.

Гастингс отправил секретаря, чтобы сейчас же получить все письма, адресованные во дворец. Он с таким же нетерпением, как Маргарита и Марианна, ожидал вестей о результате путешествия капитана, но он так же, как и дамы, не показывал своего беспокойства.

Когда через несколько часов все собрались к обеду, говорили, конечно, о прибывшем корабле, о новостях и пассажирах, которые могли с ним прибыть, но Гастингс быстро прекратил этот разговор. Обед уже приближался к концу, когда спешно и в видимом волнении вошел придворный дворецкий.

— Принесли письма? — спросил Гастингс.

— Так точно.

— Где же они? — строго спросил Гастингс. — Отчего мне их не подают?

— Здесь курьер, — возразил дворецкий, — и он просит дозволить ему войти для личного доклада.

— Пусть войдет! — разрешил Гастингс. — Вести из Европы — самое важное, и мои гости извинят, если я предпочту им долг службы.

Он встал и выжидательно глядел на дверь, портьеру которой приподнял дворецкий. Маргарита вскрикнула, вскочила и, бледнея, протянула руки. Ей казалось, что она бредит: в двери появилась фигура капитана.

Он был в парадной форме. Одним взглядом, заключавшим целый мир любви и счастья, окинул он Маргариту, затем подошел к Гастингсу, поклонился по-военному и отрапортовал о своем возвращении.

— Прежде чем, — начал он, — я буду делать вам подробный доклад и передавать письма, я должен сперва вручить вашему превосходительству документ, заключающий в себе выражение благодарности и признательности за вашу деятельность от Англо-Ост-Индской компании. Документ составлялся на общем собрании всех акционеров по предложению лорда Дундаса, который выступал в своем слове против всех ваших врагов.

Капитан вынул из кармана своего мундира футляр, достал из него пергамент с висевшей на нем большой печатью компании и передал его Гастингсу.

Как Гастингс ни привык владеть выражением своего лица и скрывать все свои радостные и тяжелые моменты жизни, все же рука его задрожала, когда он брал пергамент, и в голосе не прозвучало обычной силы, когда он стал читать послание вслух.

Маргарита откинулась на своем стуле, и блаженная улыбка озаряла ее лицо. Она ничего не слышала, что происходило вокруг нее; она только видела своего возлюбленного, и глаза ее так пристально смотрели на него, точно она хотела ими удержать капитана.

Когда Гастингс прочел документ до конца, все вокруг зааплодировали, поспешив пожелать губернатору всего лучшего. Гастингс же поднял свой бокал и предложил сперва тост за здоровье его величества Георга III, а затем за директоров компании, и, громко ликуя, гости подошли к хозяину чокнуться с ним бокалами.

Когда ликование немного утихло, Гастингс обратился к капитану. Он обнял его, прижал к своей груди и поцеловал в обе щеки.

— Мой привет и моя благодарность, — крикнул он громким голосом, все еще дрожавшим от внутреннего волнения, — тому, кто принес нам прекрасные вести, тому другу, которому я и так уже многим обязан. Вы все, мои дорогие друзья, верно, знаете, что сэр Эдуард Синдгэм скоро будет еще ближе мне, чем теперь. Супруг баронессы Имгоф, которую я люблю, как собственное дитя, будет сыном мне, но вряд ли я буду любить его больше, чем он уже заслужил. Подойди, Маргарита, и приветствуй того, кто скоро будет опорой твоей жизни!

Капитан раскрыл свои объятия, Маргарита прижала свое мокрое от слез, блаженно улыбающееся лицо к его груди, и долго стояли они, крепко обнявшись.

На столе поставили еще прибор. Капитан занял место около Маргариты, и все общество весело закончило обед, начавшийся для всех в тревоге. Капитан ответил на множество вопросов и благодарил за сотни пожеланий. С Маргаритой он почти не говорил; ее рука лежала на его руке, и время от времени их взгляды встречались. Они понимали друг друга и без слов. Задали вопрос и о лорде Торнтоне.