Дело трезвых скоморохов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Белянин cтр.№ 27

– Ай’м бэк, беби! – грозно раздалось с небес.

В узком переулке картинно встала массивная мужская фигура в развевающемся плаще. Митька, явление третье, лица те же… А иначе как? Вторая драка за день, и без него – непорядок!

– Вовремя я сюда явился, дабы пресечь злодейство несусветное! А ну, поворотись ко мне, драчуны неместные, щас вы у меня по-иному прыгать станете – аки блохи беременные поперёк сковороды!

Где он мог видеть беременных блох на сковороде, мне уже по барабану. Бедняга просто не представлял, с кем связывается. Физическая сила – это, конечно, да, но такой техники рукопашного боя он и во сне не видел…

К моему глубочайшему изумлению, парень продержался минуты две, а то и три. Поднимался дважды, и они были вынуждены забивать его снова и снова… При любой богатырской мощи на теле человека остаётся с десяток особо уязвимых мест, не прикрываемых никакими мускулами. Вот по этим болевым точкам его и били, хотя одного нападающего он вроде бы слегка зацепил (лбом об землю…).

Потом, когда героическая Митькина туша окончательно грохнулась рядом с нами и я мысленно попрощался со всеми, кого знал, с дальнего конца улицы замелькали огни. Послышались крики, топот, и бешеный Еремеев, с перекошенным лицом размахивающий саблей, обрушился на врага!

Спору нет, один против трёх он бы тоже не выстоял, но десяток стрельцов, на ходу раздувая фитили, уже спешили на выручку. Троица злодеев подхватила оглушённого товарища и молча исчезла, прыгая через тесовые заборы, как через таблички «По газонам не ходить!».

– Живы? – Фома перешагнул через царя, наступил на живот Митьке и, поднатужась, поставил меня на ноги. – Ну, что ж ты, чином воевода, а ведёшь себя ровно дитё малое… Сколь твержу – по ночи, куда бы ни шёл, охрану брать надобно!

– Учту… на будущее… – с трудом прохрипел я. Мы мельком глянули в глаза друг другу, потом я первым протянул ему ладонь. Он стиснул её до хруста в пальцах, слова взаимных извинений были лишними…

– Сотник Еремеев, постройте людей… и доставьте потерпевших товарищей… в отделение.

– Сам-то идти сможешь?

– Только с тобой под руку…

Фома фыркнул, я тоже, но смех дикой болью отозвался в рёбрах, и он действительно потащил меня едва ли не в обнимку. Митю и Гороха с тем же почётом и пиететом волокли следом.

Как-то не задался сегодня вечерок, не находите? Что-то часто нас стали бить, причём непонятно кто, а значит, вдвойне обидно. Нет, если это всё-таки скоморохи, я завтра весь цирк повально арестую, без всякой санкции, а уж государь поучаствует от души. Доказательств нет и не будет, но и терпеть такой беспредел мы больше не намерены! Вот сейчас доковыляю до Яги, и всё ей расскажу… Она ж их всех… Размажет! Заколдует! Превратит не знаю в кого… Бабка у нас на этот счёт – ух! Ох! Ай… больно-то как… сначала дойти надо…

– Никитушка, сокол ясный! Да что ж враги злостные с тобою содеяли?! Да где ж Господь на небесах, что супротив милиции такое допускает? Да чтоб у них руки отсохли, ноги отвалились, зубы выпали, волосья перхотью изошли! Убили, избили, угробили свет очей моих, участкового-о! – вовсю голосила бабка, пока нас заносили в баню и поштучно укладывали на лавках. Там мы довольно быстро пришли в себя. Не знаю, как и чем бы лечили в московских стационарных клиниках, но здесь, в Лукошкине, всё лечится баней!

Строгий Еремеев, распорядившись усилить охрану, самолично закатал рукава и взялся за веник. Четверо стрельцов поопытнее помогали ему в этом нелёгком деле. Сначала нас по три раза окатили ледяной водой, потом пропарили, потом окатили ещё раз, но уже холодным квасом, и опять в парную. И только после этого, красных и распаренных, переодетых в чистые рубахи-подштанники, с почётом сопроводили в дом!

Яга хлопотала у стола, невозмутимый Василий по-прежнему сидел как приклеенный в её горнице, конспектируя всё, что следует. На белоснежной скатерти никаких разносолов – водка, каша, чёрный хлеб и малиновое варенье.

– А я иду по ночи, без службы, ровно бобыль неприкаянный… Думаю, повеситься али напиться с горю? Как вдруг девка молодая меня за рукав тянет, дескать, в проулке участкового бьют! Благо наряд наш стрелецкий недалече шёл, я молодцам свистнул, да и на выручку… Пока поспел, вы уж лежите все…

– Ежели б меня с заду между ног в причинное место не саданули… Ежели б они пальцы свои немытые мне в глаза не совали… Ежели б трусы исподние, красные, заграничные, на голову не надели… Ежели б…

– Никита Иваныч, а вот ты как думаешь, они знали, что я царь?! Ить тогда ж дело не уголовное, а политическое вырисовывается. Может, за энтим из боярства кто стоит? Может, Бодров, боров брюхатый, за позор свой мне месть лелеет, бес-пре-це-дентную, во!

Я только молча кивал в ответ всем и каждому, не вдаваясь в обсуждение первопричин и подробностей. Всё произошедшее требовало обстоятельного осмысления и очень тонкого анализа. Где-то тут, вне всякого сомнения, крылась какая-то зацепка, связующая ниточка, и я никак не мог ухватить её за хвостик, хотя казалось, ещё чуть-чуть и… Вот дальше этого «и» ничего не было. Голова соображала из рук вон плохо, синяки и прочие побитости болели нещадно, а от водки перед глазами колыхался призрачный туман, в котором почему-то успешно плавали все, кроме меня.

Баба Яга ни во что не вмешивалась, ни с кем не спорила. Всех утешала, сочувствовала, нахваливала, ловко подливая во все стопки из пузатого зелёного штофа. Разговоры становились всё ярче, эмоциональнее, я тоже начал что-то нести: четыре здоровых мужика грохали кулаками по столу, слёзно просили друг у друга прощения, делились самым интимным и клялись в вечной дружбе. Как и кто уносил меня наверх – не знаю… Спал без задних ног, без снов и без малейшего зазрения совести.

Утром бедный петух едва не сорвал себе горло, пытаясь меня добудиться. Я на него просто не реагировал, то есть игнорировал втёмную как враждебный обществу элемент! Открыл глаза, только когда в дверь осторожненько постучала бабка:

– Вставай, голубок, пора! Да и надобность великая… Ну, может, и не великая, однако ж серьёзная – сама царица к нам в отделение пожаловала! По мужу печётся…

– Ну так… выдайте ей мужа, я-то тут при чём?

– А при том! – чуть возвысила голос Яга. – Неча головоньку забубённую под подушку прятать, сам вон выйди, да и скажи, ты у нас начальник!

– И что, без меня никак? – всё ещё зевая и зачем-то споря на пустом месте, упёрся я.

– Да ты ноченьку вчерашнюю помнишь ли?! Дак ведь государю нашему кормильцу-поильцу так под руководством твоим харю сусальную расписали, что с утра до вечера не налюбуешься! Как, что, где, почему – дело не при мне было, значит, сам ответ держи…

Быстренько накинув рубашку, я сунул ноги в тапки и подскочил к окну. Дежурные стрельцы как раз распахивали ворота – Лидия Адольфина прибыла во всей красе, при полном параде, с помпой и половиной боярской думы в придачу. Как же, у них царь пропал! В отделение ушёл и не вернулся, собирай слуг верных, матушка царица, едем на милицию бочку катить! Нет, доведут они меня до инфаркта…