Тень мечей - читать онлайн книгу. Автор: Камран Паша cтр.№ 48

После падения Иерусалимского королевства и захвата короля Ги выжившие дворяне сдались на милость Саладина в обмен за возможность покинуть Палестину. Султан с радостью согласился, понимая, что казнь сделает из родовитых пленников мучеников, за смерть которых незамедлительно последует возмездие от их семей в Европе. Изгнание главных семей, чьи интриги подорвали правление христиан, намного действеннее для подавления любого сопротивления со стороны оставшегося христианского населения Иерусалима. Когда вся верхушка знати сбежит в свои наследственные замки на запад, у христианских масс не останется необходимого центра, возле которого можно сплотиться и организовать сопротивление мусульманскому захвату.

Конраду повезло. Его не было в Палестине, когда пал Иерусалим, — он уехал в Византию с дипломатической миссией. Весть о поражении короля Ги при Хаттине не успела достичь Константинополя, и Конрад ступил на корабль паломников, направляющийся в Акру, в полном неведении относительно того, что произошло на Святой земле. Конрад никогда не забудет жуткую тишину, встретившую небольшое судно, переполненное испуганными греками, потратившими все свои сбережения, чтобы посетить Священный город, когда они пришвартовались в покинутом порту. Ни звона колоколов, ни каких-либо признаков жизни вообще. Конрад сошел на берег с дурным предчувствием, внутренний голос нашептывал ему, что его жизнь никогда больше не будет прежней. В конце концов, заметив нейтральный киприотский флаг на мачте, к ним медленно подошел сарацин, чтобы поприветствовать вновь прибывших, которые, по его разумению, являлись дружественными купцами. Ошеломленный Конрад увидел, как по берегу как ни в чем не бывало идет безбожник в тюрбане, и сразу все понял. Маркграф не стал разуверять глупого араба в том, что он принял его за другого, и выяснил правду: Палестина пала, король Ги заключен под стражу в Дамаске. Иерусалим тогда еще подвергался осаде, но не пройдет и двух недель, как падет и он. Власти Саладина не поддалась лишь ливанская цитадель христианства в Тире.

Возможно, что-то в поведении Конрада, а именно выражение ужаса на его лице, который не удалось скрыть при этих новостях, заставили бородатого солдата насторожиться и в конце концов поднять тревогу по поводу прибытия «торгового» судна. К счастью, Конраду удалось вернуться на борт живым, и он тут же приказал испуганному капитану плыть в Тир, пока их не поймали и не поработили безбожники, захватившие Святую землю.

Прибытие Конрада в Тир знаменовало начало долгой болезненной кампании по восполнению разрушительных потерь, которые познал его народ от рук язычников. Маркграф отказался признавать поражение и изгнание. Возмущенный жестоким убийством своего друга Рено, маркграф поклялся отомстить Саладину. Но обессиленные военачальники в Тире пали духом и начали готовиться к сдаче города на милость мусульман. Конрад понял, что его народу необходим новый вдохновитель, новый монарх, который бы вселил в них веру, поэтому он насильно женил на себе Изабеллу, сестру Сибиллы — жены свергнутого короля Ги. Конрад, обеспечив кровными узами трон, объявил себя новым королем Иерусалима и стал для своего народа отчаянно необходимым символом, знаменующим перелом в противостоянии.

И на какое-то время это сработало. Конрад вселил надежду в оставшихся в живых крестоносцев, и они довольно успешно выдерживали длительную осаду Тира, которую организовал Саладин. Когда пришла суровая зима и Саладин был вынужден снять осаду, Конрад предпринял дерзкую попытку отвоевать Акру. И там он оказался в ловушке между безжалостной армией племянника султана Таки-ад-дина и бескрайним морем.

Сражение за сражением, поражение за поражением — и силы его армии истощились. Конрад понял, что в рядах солдат возникло недовольство и что он просто обязан восстановить утраченный войском боевой дух, пока его номинальное царствование не закончилось кровавым переворотом.

Поэтому прибытие армады крестоносцев должно было стать именно тем бальзамом, который излечил бы израненные души обессилевшего войска. Но когда сегодня утром маркграфа разбудил встревоженный, что-то бормочущий паж, его вдруг охватил страх. Он вышел на пляж, чтобы самолично лицезреть огромное количество военных кораблей, которые набились в гавань, и почувствовал, как по телу побежали мурашки. Как ни старался Конрад, он не мог отделаться от ощущения, что эта новая армия крестоносцев никакие не спасители и не союзники. Они — настоящие завоеватели, для которых законные притязания какого-то дворянина не значат ничего в сравнении с амбициями их собственного полководца.

Тогда, покинув лагерь и шагнув на серый прибрежный песок, король Иерусалима наконец увидел полководца этой армады. Шлюпка Ричарда только-только пришвартовалась, в ней сидели король Анжуйский, его полководец Уильям Тюдор, с которым Конрад уже встречался сегодня утром, ибо тот был членом разведывательного отряда. Высокий юноша с медными кудрями уверенно ступил на Святую землю. Конрад лет десять не видел Ричарда, со времен своего последнего визита в Лондонский дворец, куда отправился по поручению отца. Тогда Ричард был импульсивным юношей, едва ли подходившим для того, чтобы унаследовать трон неторопливого короля Генриха. По правде сказать, насколько Конрад помнил, старик нередко весьма открыто жаловался, что устал от юношеских выходок своего сына. Маркграфу было интересно, изменился ли за эти годы — если такое вообще могло произойти — молодой король, на чьи плечи теперь легла и судьба маркграфа.

Что ж, тяга юноши к драматическим эффектам очевидна. Ричард быстро преклонил колени, зачерпнул горсть песка, театрально его поцеловал. Придворные последовали его примеру. «Ах, какая помпезность и церемонность!» — мрачно подумал Конрад. Такое почитание Святой земли, обетованного дома всех христиан, выглядело нарочитым, ибо сыны Европы знали о ней лишь по легендам. Интересно, как быстро этот юнец поймет суровую правду о том, что эта земля не святая и не обетованная — уж во всяком случае для христиан.

Конрад гордо вскинул голову и, пытаясь держаться с достоинством, зашагал навстречу вновь прибывшим. Он мучительно осознавал: на нем грязный, порванный плащ — разительный контраст с безупречной шелковой мантией, украшавшей плечи Ричарда. Маркграф увидел, что Ричард тоже заметил этот контраст, и усмехнулся. Ублюдок.

Паж Конрада, тощий Жан Кудэр, сделал шаг вперед, как того требовал протокол, и низко поклонился английскому королю. Конрад понимал, что в аристократической иерархии Ричард ему ровня, но всем присутствующим на деле было ясно, кто из этих двоих значительнее. Ричард. Пока.

— Сир, позвольте представить Конрада, короля Иерусалима, маркграфа Монферрата, наместника Христа на Святой земле. — Кудэр, как обычно, изъяснялся на витиеватом французском, и в его дрожащем голосе слышалось привычное смирение. Но Ричард не удостоил ни пажа, ни его господина даже взглядом. Он повернул голову налево, потом направо, следя за взволнованной беготней солдат Конрада, которые выбежали из палаток, чтобы хоть мельком увидеть своего золотоволосого спасителя.

Пристальный взгляд Ричарда ощупал неряшливых солдат в грязных кольчугах, ряд военных палаток, расположенных на берегу и протянувшихся на полтысячи шагов вглубь побережья, скалистые холмы, которые фактически служили границей между территориями франков и язычников. Вдалеке в лучах полуденного солнца виднелись каменные башни Акры. На орудийных башенках трепетали зеленые флаги с ненавистным золотым полумесяцем — знамена мусульманской армии. Эти развевающиеся стяги для Конрада и его воинов являлись постоянным напоминанием об их неудачной попытке отвоевать крепость у сарацин и унизительном положении беженцев на собственной земле.