Друид - читать онлайн книгу. Автор: Клауде Куени cтр.№ 77

Гай Оппий широко улыбнулся. Он был явно доволен собой. Такое лживое заверение в готовности когда угодно выполнить свои законные обязанности было в самом деле верхом лицемерия и коварства. Беря за основу заметки проконсула, Гай Оппий без устали диктовал письма самого разнообразного содержания друзьям, родственникам, сенаторам, любовницам и кредиторам Цезаря. В каждом послании подчеркивались определенные события и факты, после чего делались соответствующие выводы. Некоторых сенаторов Цезарь пытался убедить, будто он — преданный Риму душой и телом патриот, своих же кредиторов он уверял в том, что преследует исключительно корыстные цели — Галлия, дескать, является настоящей золотой жилой, которая позволит ему в ближайшем будущем выплатить все свои долги. Перед Катоном проконсул хотел предстать истинным римлянином, который строго следует всем законам и традициям. Возможно, это покажется смешным, но письмо Катону должна была передать матрона, приходившаяся ему родственницей. Репутация этой женщины оставляла желать лучшего. В свое время Цезарь затащил ее в постель и сделал своей союзницей. Любовь Цезарь считал обычной сделкой, ничем не отличавшейся от тех, которые между собой заключали купцы. Проконсул с легкостью находил средства, дававшие ему возможность манипулировать людьми. Мужчины подчинялись его воле, поскольку Цезарь умело плел интриги, налево и направо раздавая обещания или взятки, а также безошибочно просчитывая возможные последствия своих действий. Имея дело с дамами, он прибегал к другим методам — постель, подарки и лесть. Будучи союзником Цезаря и его доверенным лицом, Гай Оппий прекрасно знал, что он мог написать от имени проконсула, а что нет. Однако большинство писем, за исключением послания Дивитиаку, должны были быть отправлены адресатам лишь после того, как их прочтет, подпишет, а также поставит на них свою печать сам Цезарь. К сожалению, я должен признаться, что этот человек вызывал во мне двоякое чувство: я испытывал к нему невероятное отвращение, но в то же время восхищался им. Слушая текст писем, вникая в смысл некоторых особенно удачных выражений и формулировок, я тут же представлял себе человека, которому адресовалось то или иное послание. Я прекрасно понимал, почему Цезарь решил обратить внимание адресата именно на этот факт, стараясь заставить читающего согласиться со своей точкой зрения. Постепенно я начал догадываться: в Риме политические дебаты проходили в плоскости, которая давно не имела ничего общего с реальностью. По большому счету, все римские политики являлись искусными выдумщиками, которые договорились придерживаться определенных правил игры.

В отличие от меня, имевшего столь удручающий опыт в приготовлении зелья — из-за собственной глупости я едва не отправился раньше времени в царство теней! — Цезарь прекрасно знал, какой целебный отвар, состоящий из различных ингредиентов, нужен людям. Для своих друзей, родственников и кредиторов он составлял уникальные настойки из похвалы, хороших новостей и обещаний, смешанных в разных пропорциях. Таким образом проконсулу удавалось влиять на общественное мнение жителей великого города, даже находясь вдали от него, в Галлии. О содержании его писем говорили везде и всюду, на каждом углу: ни один из адресатов не упускал возможности заявить, что он получил личное послание от самого Цезаря. Я иногда представлял себе, будто в Рим отправляются дюжины маленьких Цезарей, которые, едва добравшись до форума, тут же начинают без умолку болтать и подтверждать слова друг друга, в результате чего у людей появляются мнения и взгляды, выгодные большому Цезарю, находящемуся вдали от Рима.

Насколько я успел понять, проконсул был виртуозным стратегом не только на поле брани. Он умудрялся выигрывать битву за общественное мнение, даже не вступая в открытый бой. Основной смысл всех его писем можно выразить в нескольких предложениях: «Риму угрожает смертельная опасность! У границ римской провинции Нарбонская Галлия собрались дикие и непредсказуемые гельветы, от которых можно ожидать чего угодно. Они уже начали опустошать земли секванов и эдуев, чтобы, пройдя словно разрушительный ураган по их краям, дойти до Атлантикуса. Но даже находясь там, в землях, принадлежащих сантонам, эти варвары будут оставаться крайне опасными, поскольку совсем рядом, на востоке, расположены земли толосатов, которые, как известно, проживают на территории одной из римских провинций. Как же поступить? Разве мы можем допустить, чтобы столь воинственно настроенный народ стал непосредственным соседом римской провинции?» Чтобы угроза казалась еще более реальной, Цезарь решил сделать из сантонов и толосатов непосредственных соседей. Он открыто лгал и прекрасно осознавал это. Ни один человек в Риме не обладал достоверными сведениями о границах земель, принадлежавших различным галльским племенам, а значит, никто не мог опровергнуть утверждения проконсула. Все, что было известно римлянам о Галлии, они узнавали от самого Цезаря — довольно ловкий ход со стороны проконсула. Сейчас никто не собирался передавать правдивые новости. Главная задача состояла в следующем: Рим должен поверить в наличие реальной угрозы со стороны варваров. Испокон веков оседлые народы считали кочевников главной угрозой своей безопасности. И должен признать, чаще всего для этого имелись серьезные основания.

— Корисиос! — голос Гая Оппия заставил меня очнуться и вернуться в реальность. — Немедленно отправляйся к Дивитиаку и передай ему послание Цезаря. Запомни: ты должен вручить письмо ему лично. Ты знаком с этим друидом. Дождись его ответа, и только после этого можешь отправляться дальше. Возьми с собой несколько лошадей, чтобы, пересаживаясь с одной на другую, ты мог давать им отдых. Тебя будет сопровождать Кунингунулл и еще несколько человек. С вами поедет также один из молодых трибунов, приписанных к нашему лагерю, — Гай Оппий усмехнулся. — Запомни: он не имеет права отдавать тебе приказы, но Цезарь захотел, чтобы этот заносчивый юнец отправился вместе с вами и получил урок.

Затем, все еще улыбаясь, Гай Оппий повернулся к Лабиэну, который только что вошел в палатку. По выражению лица легата было заметно, что он крайне обеспокоен событиями последних дней.

— Тит Лабиэн, мы сделали очень важное открытие! Существует решение сената, в соответствии с которым военные действия за пределами римских провинций могут считаться вполне оправданными, если наши войска пересекли границу, чтобы оказать поддержку кому-нибудь из наших союзников.

— Может быть, ты уже нашел в Галлии союзника, которому срочно требуется наша помощь?

Гай Оппий вновь усмехнулся:

— Стоит пообещать какому-нибудь кельтскому князю царскую корону, и он будет готов на все.

Когда я вернулся в свою палатку и начал собирать в дорогу вещи, мне никак не удавалось сосредоточиться на какой-нибудь одной мысли. Чувствовал я себя отвратительно. У меня создавалось такое впечатление, будто я мышь, оказавшаяся в мышеловке. А ведь я мечтал совсем о другом — хотел основать собственный торговый дом в Массилии! Мне казалось, что у меня все должно получиться, я представлял себе, как стану уважаемым и баснословно богатым купцом! Я хотел быть кельтским Крассом, который принимал бы в своих великолепных покоях просителей царских кровей! Ах да, еще я хотел стать друидом, посредником между небом и землей, и при этом от моих зелий хотелось блевать (в буквальном смысле этого слова). Я желал слишком многого, и при этом надежды мои ни на чем не были основаны. Если разобраться, то я во многом был похож на Цезаря. Мне стыдно признаваться в этом, но я восхищался той молниеносной быстротой, с которой проконсул связывал между собой факты, казавшиеся на первый взгляд совершенно разрозненными, безошибочно разрабатывал стратегию и тут же приступал к действиям, в то время как подчиненные из его окружения все еще раздумывали, взвешивая все «за» и «против». Я почти уверен, что большинство из тех, кто служил Цезарю, гордились этим, считая для себя великой честью возможность выполнять его приказания. Данное утверждение касается не только римлян, но и кельтов. Если разобраться, то каждый человек испытывает потребность хотя бы раз в жизни оказаться на стороне сильнейшего, чтобы насладиться даже каплей из океана похвалы и признания, в котором купается почитаемый всеми победитель.