Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Ротенберг cтр.№ 20

Это означало: «Мой брат умеет заживо сдирать с себя кожу!»

— Куан итна химматвала хай ю ек адми, ек ларке, ко худ.

«Кто из вас достаточно храбр, чтобы взглянуть на то, как мальчик заживо сдирает с себя кожу? Подходите и посмотрите, что из этого получится! Подходите! Ну, подходите же! Сколько, по-вашему, стоит полюбоваться на то, как прямо на ваших глазах мальчик сдирает собственную шкуру?»

В мою ладонь со звоном падали монеты. Получив все, что можно было собрать с толпы зевак, я совал деньги в карман и отходил назад. А обгоревший на солнце Макси снимал рубашку и штаны, оставаясь практически голым. Он был краснее заката. После этого брат осторожно ухватывал кончик слезающей кожи в верхней части безволосой груди и медленно тянул ее вниз. При этом он орал как резаный, словно испытывал невыносимую боль. Наконец, сняв большущий клок кожи, Макси передавал его мне.

Я поднимал кожу над своей головой и выкрикивал:

— Куан лал ларкки чамри ке даам дега? Калькутта ки сабеи акки чамри!

«Кто заплатит за кожу красного мальчика? Лучшую кожу в Калькутте! Кожа красного мальчика излечит любую хворь, сделает счастливым несчастливый брак, сделает слабого сильным, слепого — зрячим, подарит мужчине силу осла, завидевшего новую ослицу. Ешьте ее сырой, крошите в чай, варите с рисом. Она подарит вам любую радость».

— Иссе джьяда кья искха кар сакте хо? Май кис ке боли лага раха хун из лал ларке ке чамри ки — йа джо кушхали йе малик ко лекарайджи?

«Что вам еще нужно? Кто предложит мне достойную цену за кожу красного мальчика и за счастье, которое она подарит владельцу?»

— Ну и здоров ты врать, братец! — шептал мне на ухо Макси.

— У тебя дар сдирать с себя кожу, а у меня — талант красноречия, — так же шепотом отвечал я ему, продолжая держать кожу над головой и принимая деньги доверчивых зевак. И в это время меня осенила очень важная мысль: а сколько человек готов заплатить за счастье? Хотя бы за миг счастья или просто за иллюзию его обретения?

Большую часть времени мы с Макси играли в шпионов. Мы пробирались через базары, двигаясь вниз по течению священной реки, тайком забирались в конторы, фабрики, частные дома и с помощью такого «шпионства» изучали Калькутту.

Через некоторое время Макси заметил, что я предпочитаю «шпионить» в определенном районе огромного города.

— Опять сюда, братец?

— А тебе не нравятся конторы? Ведь именно там делают деньги.

— Меня больше интересуют места, где эти деньги тратят.

«В этом — весь ты, Макси», — подумал я, вспоминая о том, как мы «шпионили» в районе красных фонарей. Про секс мы уже знали, но торгующие собой мальчики-трансвеститы и кастраты оказались для нас внове, а Макси был просто в восторге.

Мимо нас торопливо прошел хорошо одетый мужчина с тюрбаном на голове.

— Это он, — сказал я. После этого мы снова стали играть в шпионов и последовали за мужчиной. Как я понял еще раньше, то был один из курьеров Врассуна. — Видишь, Макси, еще один.

— Итак, шестеро за два дня, — ответил Макси.

— Причем, как ты мог заметить, все идут одним и тем же путем.

— Если курьеры идут в офис Врассуна, почему мы никогда не видели, чтобы они оттуда выходили?

— Потому что, когда они идут в офис Врассуна, они несут с собой информацию — информация всегда входит через центральный вход. А вот когда они выходят, то несут с собой деньги — деньги всегда выходят через заднюю дверь. Запомни это, Макси.

Примерно в полдень следующего дня Макси отправился «шпионить» за шлюхами, ну а я решил, что настало наконец время взглянуть на Элиазара Врассуна. Я еще никогда не видел этого выдающегося человека, но сейчас мне почему-то показалось очень важным поглядеть на него. Я стоял в гуще попрошаек напротив офиса Врассуна. Два хорошо вооруженных сикха оттеснили толпу на противоположную сторону улицы. Меня это вполне устраивало, поскольку я находился здесь не для того, чтобы просить милостыню, а чтобы смотреть и видеть.

По направлению к входу в офис Врассуна ехала карета, запряженная двумя крупными лошадьми, кучер орал на зевак, которые, как ему казалось, расходились недостаточно быстро. С бешеным ржанием лошадей и скрежетом ручного тормоза карета остановилась у подножия мраморной лестницы.

Я подскочил куличному газовому фонарю и проворно вскарабкался по его столбу.

«Так я тебя лучше разгляжу», — со злорадством подумал я.

Но раньше, чем я успел порадоваться собственной сообразительности, Элиазар Врассун уже появился на лестнице. Рядом с ним шли четыре его сына, а всех их окружали шесть охранников из числа сикхов, которые внимательно следили за тем, чтобы к их господину не прикоснулся никто из черни.

Врассун-патриарх спускался по ступеням медленно, словно направляясь на вечернюю прогулку. Оказавшись на мостовой, он поднял глаза вверх. Мне показалось, что он смотрит прямо на меня. Казалось, он готов улыбнуться, но внезапно его взгляд стал жестким и колючим. Врассун указал костлявым пальцем на меня. Сердце мое ушло в пятки. Взгляд этого человека был полон ненависти, он будто резал меня на части, и я каким-то образом вспомнил, что уже видел его, но в другом месте. В спальне! Вот только в чьей спальне?

Через неделю, на закате, я снова оказался возле конторы Врассуна и увидел там своего отца. Это удивило меня, поскольку тот меньше чем через час должен был быть на работе.

Несмотря на жару, на мужчинах, выходивших из здания, были цилиндры и шерстяные костюмы. Наконец из конторы вышла кучка молодых курчавых мужчин, а за ними — богато одетый пожилой человек, Элиазар Врассун. Мой отец шагнул вперед, но его сразу же окружили молодые спутники патриарха.

Я услышал, как мой отец умоляющим голосом просит:

— Пожалуйста! Умоляю, всего одно слово!

— Пусть говорит, — глубоко вздохнул Врассун.

— Благодарю, — улыбнулся отец. — Благодарю вас, сэр.

— Что ты хочешь сказать мне, Хордун?

— Моя девочка…

— Какая девочка? — Последовала напряженная тишина. — Повторяю вопрос: какая девочка? Может, работа, которую я тебе дал, непосильна для тебя? Может, человек помоложе больше подошел бы на это место?

— О, нет! Нет, ваша честь. Я лишь пошутил. Это жара виновата…

Врассун-патриарх улыбнулся и, поправив шляпу на голове, повернулся к поджидавшей его карете. Я бросился домой.

На следующий день Врассуны перевели отца на другую работу. Он стал ночным грузчиком и теперь таскал неподъемные ящики в их складах. Отец превратился в старика. Я не помню его молодым, а может, он никогда им и не был. Моя мать усыхала на глазах. Она была больна, когда мы приехали, и болезнь с каждым днем прогрессировала. А теперь мать вдобавок ко всему еще и тронулась умом. Она непрестанно звала кого-то по имени Мириам. Это стало последней каплей, переполнившей нашу с Макси чашу терпения. Мы устали нищенствовать: я — собирать мелкие монеты, он — продавать свою кожу. Поэтому сегодня мы попрощались с нашими родителями. Папа был слишком уставшим, чтобы возражать, а мама — в том полубредовом состоянии, в котором она находилась, — по-моему, вообще не поняла, что я ей сказал. Мы собираемся направиться вверх по Гангу, в сторону Гаджипура. Но не раньше чем заберем принадлежащее нам у задней двери конторы Врассуна.