Сен-Жюст. Живой меч, или Этюд о счастье - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шумилов cтр.№ 135

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Сен-Жюст. Живой меч, или Этюд о счастье | Автор книги - Валерий Шумилов

Cтраница 135
читать онлайн книги бесплатно

– Правда в том, – Сен-Жюст уже не скрывал своего бешенства, – Дантон или враг Республики или нет. Истина всегда восторжествует над ложью. Хоть в Конвенте, хоть в секциях! Значит, вы и сами не верите в высказанные мной обвинения против Дантона? – Он судорожно мял в руках свою шляпу. – Вы боитесь его!

– Мы не можем рисковать, – повторил Робеспьер.

Что было дальше – Антуан помнил плохо. Он яростно спорил, потом сорвался на крик. Наконец, когда бывший актер Колло напомнил ему, что такие прецеденты – обращения к обвиняемому в его отсутствие – были даже в практике римского Сената, – тот же Цицерон в своих речах-«катилинариях», – Сен-Жюст, который в речи против Дантона сам сравнил его с Катилиной, счел сравнение себя самого с Цицероном насмешкой. В бешенстве, топнув ногой, он швырнул шляпу в огонь камина и выбежал из залы…

Это была его единственная вспышка чувств, которую он не сумел скрыть, за все время своего депутатства.

На следующий день он был вновь собран и спокоен. Но внутреннее сомнение уже терзало его, даже когда он читал свою «цицероновскую» речь (назло коллегам он не стал менять в ней ни одного слова и сохранил прямое обращение к Дантону). Нет, он не сомневался в виновности дантонистов. Он сомневался в уверенности в ней своих коллег. Часть из них по-прежнему верила в прошлые великие заслуги Дантона, и их готовность принести в жертву соперника Робеспьера была вызвана банальным стремлением сохранить власть.

Тем не менее события во Дворце Правосудия подтвердили правоту Робеспьера и остальных: даже арестованный Дантон пытался поднять мятеж против Комитетов [152]. Его голос в зале гремел так, что дрожали стекла окон, а возбужденный народ уже начинал кричать: «Свободу Дантону!» С презрением он опровергал все возводимые на него обвинения, требовал вызова свидетелей и в особенности поносил Робеспьера и Сен-Жюста. Не признавая нынешнего суда, он взывал к суду потомков. Подхватив перчатку, брошенную ему в Конвенте, он также через головы собравшейся вокруг трибунала толпы обращался к отсутствующему здесь Антуану: «Сен-Жюст, ты слышишь меня: ты ответишь перед потомством за клевету, брошенную против лучшего друга народа, против его самого горячего защитника! Все мое существо содрогается от этого списка мерзостей, которые перечислены в твоем обвинительном акте!»

Сен-Жюста глубоко возмутило упоминание о суде потомства человека, до ареста смеявшегося над этим самым судом и занимавшегося грабежом национального достояния, в то время как народ, защитником которого он себя выставлял, жил впроголодь [153]. Он сделал выговор Фукье-Тенвилю, прибежавшему в Комитет в перерыве заседаний с отчаянной мольбой спасти положение – ситуация выходила из-под контроля. «Ты не владеешь ситуацией, Фукье? – спросил его Сен-Жюст. – Может быть, потому, что не хочешь ей овладеть? Ведь Демулен, кажется, твой двоюродный брат, и именно по его протекции ты попал на свою должность в трибунал?»

Отпустив изрядно струхнувшего Фукье, Сен-Жюст задумался: Дантон все еще не был побежден. Вызов депутатов-свидетелей в трибунал был исключен: процесс утонул бы в бесконечных прениях, а большинство свидетелей встали бы на сторону обвиняемых. Нужен был какой-то сильный ход, чтобы переломить ситуацию. И здесь очень кстати пришелся появившийся как раз вовремя донос Лафлотта…

Как и рассчитывал Сен-Жюст, зачитанный на третье утро процесса в Комитетах донос Лафлотта о готовящемся мятеже в тюрьмах и трибунале поразил членов правительства. Смутились даже тайно сочувствующие Дантону Ленде и Рюль. Комитеты единодушно поручили Сен-Жюсту продолжить в Конвенте обвинение дантонистов в готовящихся мятежах.

Уже через несколько часов он поднимался на трибуну с наспех написанным докладом «О новом заговоре». Запуганное Собрание единодушно согласилось с единственным доводом Сен-Жюста, что дерзость на суде подсудимых и их попытка поднять мятеж является достаточным доказательством их преступления, так как невиновный не восстает против закона. А Фукье-Тенвиль получил декрет, дающий ему права лишать подсудимых слова при малейшей попытке оказать «сопротивление национальному правосудию» и завершить процесс в их отсутствие. Возмущенные дантонисты, которым отказали фактически вообще в какой-либо защите и, в первую очередь, в вызове свидетелей, пытались протестовать и были немедленно выведены из зала. Через несколько часов они были казнены.


* * *


ДЕКРЕТ О МОРАЛИ


Теперь он сам вызывал ужас. Словно эстафета Марата перешла к нему: когда он, высокий, стройный, в элегантном светлом костюме, с пышным галстуком, длинными надушенными волосами и серьгой в ухе, с высоко поднятой неподвижной головой, всем своим видом напоминая чудом избегнувшего гильотины аристократа, ни на кого не глядя, входил своей странной негнущейся походкой в зал заседаний Национального конвента, депутаты (после парижской санкюлотской революции в мае-июне прошлого года большей частью поснимавшие парики и пышные галстуки, чтобы быть «ближе к народу») безмолвно расступались перед ним, кто-то даже отшатывался и прижимался к стенам. А он всходил на трибуну, надменно окидывал зал (те, на кого падал его «режущий взгляд», опускали головы) и начинал говорить. Речи его в эту весну II года Республики не отличались разнообразием. Лишенным интонаций голосом он обвинял в контрреволюции левых, правых, умеренных и иностранцев, живущих во Франции.

Но если вызывающий ужас своим безобразным видом, страшный кривляющийся Марат только пугал Собрание, внешняя красота облика и молодость его «заместителя», не пугавшего депутатов, а осуществившего кровожадные намерения покойного Друга народа на практике (стоило только посмотреть на опустевшие скамейки вокруг в зале), вызывали еще больший ужас. Казалось, вместе с появлением на трибуне этого холодного молодого человека в Конвенте незримо разворачивает крылья сам Ангел Смерти.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию