Прощание - читать онлайн книгу. Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм cтр.№ 25

— Это хорошее правило, — говорит старик. — Кажется, там ты однажды писал портрет Деница?

— Да. Во весь рост. Неудачная картина. Он стоял, как столб с листком бумаги в правой руке, и делал энергичное лицо с неподвижным взглядом провидца, направленным поверх меня.

Старик откашливается один раз, потом другой, третий. Ага, думаю я, сейчас наступит возмездие. После этого он говорит, глядя мне в глаза:

— За тобой еще выпивка. Надо «прописаться» на корабле.

Я ошарашен, но так же невозмутимо, как и старик, говорю:

— Я знаю!

— Я только хотел предупредить тебя, чтобы ты не истратил все деньги до этого, — старик ухмыляется и добавляет: — К счастью, мы не в Санкт-Паули на Гербертштрассе.

— А ты в этом уверен? — спрашиваю я.

И тогда старик изображает возмущение, а его голос гремит:

— Не преувеличивай! — а затем бурчит, будто желая меня успокоить: — У нас еще есть немного времени. Ну, а теперь нам пора в койку.

* * *

За столом во время завтрака я жалуюсь на неудачную конструкцию моей роскошной койки. Она слишком широка, доски койки установлены недостаточно высоко. В этой койке я не могу себя зафиксировать.

Старик предлагает брать с собой в койку коробки с пивом. «Их можно было бы обернуть одеялом, чтобы ты не выглядел как настоящий соня!»

— Меня это сделало бы чертовски чувствительным! — вступает в разговор шеф.

Я превозношу чудеса современной упаковочной промышленности и предлагаю делать стиропорные отливки всего тела спящего человека, причем в предпочитаемой им позе, в моем случае, на левом боку, ноги слегка подтянуты. Каждому морскому путешественнику подходящий для его тела футляр. Внешне примерно в форме контрабаса.

— Это могло бы стать современной революционной идеей, — говорит старик. — Подай заявку на патент. Она могла бы существенно облегчить жребий моряка.

— «Жребий моряка», «жребий кондуктора», — говорю я и, так как старик и шеф непонимающе глядят на меня, добавляю: — На многих моторных вагонах мюнхенского трамвая когда-то стояло: «жребий кондуктора», и каждый раз, когда я это читал, я думал, о чем подумает, читая это, иностранец?

— Философский пароход, — говорит шеф и поднимается, бормоча извинения.

Черпая ложкой омлет, я решаюсь помучить старика вопросами:

— Если говорить о генезисе корабля, то это, вероятно, выглядит так: сначала хотели по дешевке купить старый танкер. Затем обсуждался вопрос о приобретении грузового парохода, так называемого «bulk-carrier», то есть сухогруза для перевозки навалочных грузов, из которого, однако, из-за слишком малого грузового пространства получился рудовоз.

— Это было не так, — говорит старик. — При планировании из постановки задачи вытекала необходимость присвоить кораблю классификацию пассажирского. Это обусловило, по меньшей мере, статус с двумя отделениями, который наилучшим образом можно было реализовать в комбинации с классом рудовозов. Правда, при легком навалочном грузе, например фосфатах, приходится возить и балласт, что в таком случае ограничивает объем загружаемого груза. Ведь нельзя иметь все.

— Это звучит слишком сложно.

— Раздвижные мехи?

Старик вымученно смеется:

— Однажды ты использовал более приличное слово.

— Гибрид?

— Звучит уже лучше! Точнее говоря, научно-исследовательский корабль, который должен плавать в реальных условиях и иметь балластную емкость, равную его дедвейту.

— Как будто такое возможно!

— Это как раз тяжкий крест.

— Так сказать, ни два, ни полтора.

— Противоречивое задание не позволило выдвинуть более лучшее предложение.

Размешивая молоко в чае, я спрашиваю:

— О чем, интересно, думали кораблестроители, получив этот проект с надстройкой впереди?

— О чем-нибудь они при этом думали, — отвечает старик, на этот раз неприветливо.

Но я продолжаю язвить:

— Мне кажется, что верфи было поручено построить плавающий лабиринт и придать кораблю силуэт, который так основательно отличается от силуэтов обычных кораблей, что корабль «Отто Ган» можно идентифицировать повсюду и даже с большого расстояния.

Теперь я довел старика до такой кондиции, что, несмотря на свою недовольную мину, он разъясняет мне:

— Необычный силуэт является результатом усилий по реализации поставленной задачи и официальных документов. Например, конструкция кормовой части судна просто необходима для размещения более шестидесяти человек, а тридцатипятитонный кран на палубе реактора — для подъема бетонных экранов и использования машин для замены топливных элементов. Надстройка между вторым и третьим люками, мешающая при загрузке и разгрузке насыпных грузов, отвечает требованиям обеспечения безопасности: хотели разместить капитанский мостик как можно дальше от реактора. То, что аварийный дизельный двигатель стоит на спардеке сбоку от пятого люка, является также следствием стремления к обеспечению безопасности реактора. При этом исходили из того, что в случае аварии машинное отделение будет затоплено водой. То же самое относится и к вспомогательному дизелю, расположенному впереди под ходовой рубкой, которая своей отвратительной газоотводной трубой отнюдь не украшает корабль. Все, что тебя, очевидно, очень беспокоит, обусловлено особой постановкой задач для этого корабля.

Будто приняв неожиданное решение, старик встает из-за стола:

— Мне нужно на мостик!

— Тогда желаю хорошо повеселиться! — говорю я. Мне не следует всегда бегать следом за ним.

Женщина-океанограф, примерно тридцатилетнее стройное существо с черными вьющимися волосами, сидит за соседним столом одна. Я спрашиваю:

— Это верно, что вы, как сказал старший стюард, хотите перебраться на корму?

— Да, — говорит она и выжидательно смотрит на меня.

Долго уговаривать ее не пришлось. Она охотно поменяется со мной. «Там, впереди, я слишком изолирована, — если мне что-то нужно, приходится все время носиться туда и сюда». Она все еще не может поверить, что за свои покои в передней надстройке она получит каюту судовладельца.

Новая каюта, в которую я въезжаю, это моя старая каюта, в которой я жил во время первого рейса. Собственно, это каюта второго помощника капитана, но он живет этажом ниже, так как с ним на борту находится вся его семья — жена и двое детей.

Моя каюта расположена как раз под выступом мостика по левому борту. Она в три раза меньше каюты судовладельца и в результате длительного использования пришла в плачевное состояние. Но какая мне польза от роскоши каюты судовладельца, если я не переношу вибраций? Здесь я чувствую себя намного уютнее. От мостика меня отделяют всего две лестничные площадки, а от каюты старика — одна. Я живу как бы на втором этаже надстройки с мостиком. Если же я хочу участвовать в «социальной жизни», то мне приходится совершать паломничество на корму, в том числе и для приема пищи: на завтрак, на обед, на кофе в пятнадцать часов и на ужин. Хороший выгул, а если я добавлю к этому еще и карабкание по узким железным лестницам, то получается более интенсивная физическая разминка, чем та, какую я позволяю себе дома.