Яд в крови - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Калинина cтр.№ 86

— Трое суток, сэр. Она от вас, можно сказать, не отходила. И ничего не ела. Я заставлял ее насильно пить сок.

— Что с ней теперь будет? — размышлял вслух Анджей. — Назад ей путь заказан.

Франческо смотрел на хозяина с нескрываемым удивлением. В его глазах Маша была идеальной возлюбленной. Той самой мечтой, о которой слагают песни и стихи. Если бы его любила такая девушка, он бы полностью отдался во власть любви.

— А зачем ей возвращаться? — недоуменно спросил он. — Она вас любит, сэр. И вы ее тоже — вы в бреду все время повторяли ее имя. Зачем же ей куда-то возвращаться?

Анджей опять вздохнул и погрузился в раздумья. Да, он на самом деле любил Машу. Ему показалось, будто он бредит, когда, открыв глаза, увидел ее подле себя. Правда, потом он снова бредил, и в бреду к нему приходила другая Маша. Наверное, из-за болезни в его голове все перемешалось — теперь ему стало казаться, будто эти женщины похожи.

Франческо удалился по своим делам, оставив Анджея наедине со спящей девушкой. Он был в полном недоумении. Он любил хозяина и был предан ему всей своей бесхитростной душой истинного моряка. Однако его потрясли до глубины души слова Анджея. Похоже, хозяин сожалеет о том, что девушка осталась. Не дай Бог она узнает об этом. Франческо стиснул кулаки. Судя по всему, она очень горда и независима. И, конечно же, ранима. Нет, он ни за что не позволит хозяину обидеть ее. Он встанет на ее защиту, хоть это и противоречит кодексу чести капитана, обязанного в открытом море во всем беспрекословно повиноваться владельцу судна. Но ведь существует еще кодекс чести человека, настоящего мужчины. Франческо, будучи истинным итальянцем, любовь и уважение к женщине впитал, что называется, с молоком матери. Его хозяин, кажется, поляк, то есть славянин. А это очень загадочная раса. Помнится, в Нью-Орлеане, где Франческо родился и вырос, жил по соседству один человек, жена которого была не то из России, не то еще откуда-то с Востока. Он ее чуть ли не на руках носил и все твердил, что славянки — лучшие женщины в мире, чего нельзя сказать о мужчинах-славянах. (Первый муж этой женщины был болгарином и, как говорили, часто ее бил.)

Хозяин перенес тяжелую болезнь, рассуждал сейчас Франческо, подточившую не только его тело, а и душу тоже, потому не стоит делать поспешных выводов. Возможно, все обойдется. Если же нет…

И Франческо еще крепче стиснул кулаки.

Между тем Маша открыла глаза и увидела сидевшего в шезлонге Анджея.

— Эндрю, — тихонько окликнула она. — Не спишь? — Он поднял веки, улыбнулся и попытался встать, но она, приподнявшись на локте, покачала головой и сказала: — Сиди. Я принесу тебе сока и чего-нибудь поесть. Ты такой худой и бледный.

— Для этого у нас есть стюард. — Анджей хлопнул в ладоши, и тут же появился кудрявый мальчишка-итальянец лет шестнадцати. — Апельсинового сока и немного джина. Ну и что-нибудь поесть.

Через пять минут стюард уже накрыл столик прямо под тентом, принес два тяжелых белых кресла. Маша почувствовала, что очень голодна, и с жадностью набросилась на жареную рыбу и салат. Анджей молча наблюдал за девушкой, потягивая апельсиновый сок, куда капнул немного джина.

— Ты красивая. И очень молодая, — вдруг сказал он. — Еще красивей, чем я представлял тебя все эти месяцы. Что ты могла найти во мне, жалком больном старике?

— Это что: исповедь или проповедь? — удивленно спросила Маша, в упор глядя на Анджея.

Он усмехнулся.

— Очевидно, и то, и другое. Не обращай на меня внимания. Дело в том, что я, похоже, себя разлюбил, вследствие чего больше не верю в собственные чары.

— Ты… ты все время разговаривал со мной в бреду. Я поняла, что ты любишь меня, — тихо сказала Маша.

— Да, я люблю тебя. Больше, чем ты думаешь, — неожиданно громко сказал Анджей и встал. — Я любил тебя каждый день, прожитый в разлуке, но я боялся даже думать о тебе.

— И ты мне ни разу не позвонил, — со вздохом констатировала Маша. — Мне казалось первое время, что я сойду с ума.

— Но я тоже чуть было не сошел с ума, — говорил Анджей, расхаживая по верхней палубе. — И пил как сапожник или как приговоренный к смертной казни. Иногда мне на самом деле кажется, что кто-то приговорил меня к смертной казни через… — Анджей замешкался, подбирая нужное выражение. — Да, через бессилие что-либо изменить.

Маша встала и, подойдя к нему, положила на плечи обе руки и попыталась заглянуть в глаза. Он быстро их отвел.

— В чем дело, любимый? Скажи. Может, я окажусь понятливой.

— Дело в том, что… Господи, все банально, как сам мир, в котором мы живем, — заговорил Анджей, глядя куда-то вбок. — Я женат, имею двоих детей, и все эти так называемые богатства и роскошь принадлежат не мне, а семейству Тэлботов. Стоит мне развестись с женой, и я останусь гол, как сокол. Плюс еще потеряю возможность работать в прессе, ибо старикашка наверняка очень мстителен. К тому же я сам себе вырою глубокую яму, если брошу свою психически больную жену — общественное мнение ни за что мне этого не простит, а в Штатах общественное мнение играет примерно такую же роль, как в вашей стране передовая статья в газете «Правда».

И Анджей криво усмехнулся.

— Но ведь я… вовсе не собиралась выходить за тебя замуж, — сказала Маша, не снимая рук с плеч Анджея. — Поверь, у меня и в мыслях этого не было. Просто я…

— Все знаю, родная. — Анджей взял ее руки в свои и нежно их поцеловал. — Мне кажется, я знаю про тебя все. Ты порыв, мечта, вдохновение. Ты не думала о будущем, уходя среди ночи с этим безумным итальянцем. И если бы не ты, меня, быть может, уже на самом деле не было бы в живых. Я цеплялся за жизнь потому, что рядом была ты. Щарт! — Он вдруг с силой стукнул себя кулаком по лбу. — Отключить бы эту проклятую штуковину с извилинами. Уверен, любая самая паршивая обезьяна в сто раз счастливей самого везучего хомо сапиенса.

Маша изумленно смотрела на Анджея, словно что-то припоминая.

— Ты… ты говоришь по-польски? Я и не знала, что ты… поляк. — Она закрыла глаза, пытаясь что-то вспомнить. — Моя приемная мать учила меня в детстве польскому языку. Я, кажется, еще помню некоторые слова. Она называла меня коречкой и точно так же чертыхалась, как это сделал сейчас ты. Я почти не помню своего отца — он бросил нас, когда мне было шесть лет. С тех пор он так обо мне и не вспомнил. — Маша отвернулась, чтобы скрыть внезапно навернувшиеся на глаза слезы. — Он живет в Нью-Йорке. Впрочем, мне бы не хотелось с ним встречаться. Нет, только не это.

И Маша решительно замотала головой.

Ей вдруг стало горько, обидно, одиноко. Она пожалела о своем опрометчивом поступке, вспомнив, что в России остался сын, брат, Толя, наконец, что у Димы наверняка возникнут серьезные неприятности в связи с ее невозвращением на Родину. Он запьет, снова попадет в неврологию. Но путь назад отрезан. Эндрю ее любит, уговаривала она себя Он честный человек, а потому сразу выложил ей всю как есть правду. Она ведь тоже замужем, хотя, наверное, теперь это не имеет никакою значения.