Мои воспоминания. Брусиловский прорыв - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Брусилов cтр.№ 105

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Мои воспоминания. Брусиловский прорыв | Автор книги - Алексей Брусилов

Cтраница 105
читать онлайн книги бесплатно

Он так закричал, что я опешил. Это был первый и единственный раз, когда русский человек, рабочий, был таким нахалом относительно меня. Но нужно сказать, что его сейчас же другие его товарищи угомонили и оставили меня в покое.

Вселили нам какого-то комиссара, с нелегальной супругой и ее матерью. Он, вероятно, был конюхом когда-то у графа Рибопьера, так как рассказывал мне, что бывал на скачках с лошадьми в Париже. Грубый, наглый, пьяный человек, с физиономией в рубцах и шрамах. Он говорил, что был присужден к смертной казни за пропаганду среди солдат на Юго-Западном фронте еще в 1915 году, а я отменил смертную казнь и заменил ее каторгой.

Теперь он, конечно, большая персона, вхож к Ленину и т. д. Вот уж можно сказать, что отменил ему смертную казнь себе на голову. Пьянство, кутежи, воровство, драки, руготня, чего только не поднялось у нас в квартире, до сих пор чистой и приличной. Он уезжал иногда на несколько дней и возвращался с мешками провизии, вин, фруктов. Мы буквально голодали, а у них белая мука, масло, все что угодно бывало. А главное, спирту сколько угодно.

У нас холод бывал такой зимой 1920 года, что лед откалывали от стен у калориферов. Топка давно прекратилась. У них была поставлена железная печка и дров было сколько угодно. Мы замерзали и голодали. Все наши переживания повседневной жизни не стану описывать, ибо они подобны у всех остававшихся в России русских людей. Они описывались много раз и до меня, в особенности талантливо и верно у Д. С. Мережковского и З. Н. Гиппиус.

Но, в противовес всем тяжким примерам, хочется не забыть чего-либо отрадного, человечного, что испытывали мы не раз. Сейчас мне вспомнилось, как сестра Лена заказала крохотную печурку какому-то эстонцу. Он очень дешево с нее взял и когда принес печурку ей и увидел меня рядом в комнате, в полушубке, в валенках и папахе, то на другой же день притащил и для меня железную печку большого размера, но ничего с меня не взял.

Он говорил, что служил матросом на «Полярной звезде». Больше я никогда его не видел. Не могу без улыбки вспоминать, как Лена и ее сослуживцы по архиву – восемнадцатилетняя Оля, шестнадцатилетняя Дуня и четырнадцатилетний Ваня, все советские «чиновники», раздобывали где-то на задворках бывшего штаба какие-то доски, поломанную мебель и тащили к нам для топлива. В шутку это называлось «Архив идет».

У кого ножка от ломберного стола, у кого сломанная табуретка, у кого доска от скамейки, – и всегда веселы, несмотря на похлебку из хвостов селедок и черствую, зеленоватую корку хлеба. У этой бедной девочки Оли отец умер вскоре, буквально от голоду, а у нее самой развилось острое малокровие. Моя жена превратилась в щепку, ее сестра и брат также. Любимые собаки сдыхали от голода, одна за другой. Меня еле-еле подкармливали обманно, уверяя, что и сами едят.

Меня и самую маленькую собачку Мурзика общими силами кое-как питали. У этой собачонки даже была старая коробка от конфет, куда все крошки собирались, и это называлось «Мурзилкин паек». Тут познакомились мы с Владимиром Сергеевичем Воротниковым, о котором я буду дальше говорить подробнее, но и в то время от помог Алеше, как и многим офицерам помогал, и стал помогать и мне. Он и Владимир Васильевич Рожков присылали дрова.

Случайно встретившийся на улице и пришедший ко мне инженер, чех Ф. В. Павловский, оказывал много серьезных услуг. Собственноручно пробивал стены для железных труб. Когда спрятанные от обысков мои ордена и звезды в отдушине провалились в нижний этаж, он очень осторожно уверил всех нижних жильцов, что уполномочен властями пробивать стены, проверяя их в противопожарном смысле, и нашел-таки сверток с орденами. Железные печурки не могли обогреть больших комнат, но все же температура у брата Ростислава в комнате и у Лены была 2–4 мороза, а у нас с женой доходила до 5 тепла.

Рожков, случайный знакомый и сосед наш по Остоженке, сыграл большую роль в спасении моем от холода и голода. Он постоянно приносил продукты, присылал дрова, приглашал нас обедать. Его семья и ближайшие родственники, чисто русские люди – москвичи, все бывшие богатые коммерсанты. Этот кружок, оказывавший мне много внимания и ласки, запечатлелся в моей душе глубоко.

В скором времени наш комиссар убил какого-то милиционера, в Туле кажется. Его самого арестовали, потом выпустили, так как была протекция «самого Ильича». Но в этих разбойничьих схватках, набегах и пьянстве он простудился, схватил воспаление легких, скоротечную чахотку… И «сдох», по выражению нашей горничной-девочки, которая его возненавидела за то, что он ей ничего не платил, требовал, чтобы она работала на него, и, обозлившись, собрался как-то ударить. Да жена моя не дала ее в обиду, заступилась, объявив ему, что сейчас же напишет Ленину, как господа коммунисты обращаются с пролетариями.

Итак, когда он «сдох», его хоронили без отпевания, в красном гробу. И вот тут-то, после этого, в комнатах, где он жил, и в коридоре начались странные происшествия спиритического характера. В пустой комнате – хлопанье дверьми, шаги, кашель, движение мебели. Бедные женщины – его нелегальная вдова и ее мать – прибегали к нам и к нашей бывшей прислуге, умоляли приютить их, так как они боятся оставаться в тех комнатах.

Жена моя уговорила их пригласить священника. Они послушались. Отец Владимир Кудрин служил молебен и кропил святой водой комнаты. Потом в церкви служил панихиду по умершем буяне. Есть обряд заглазного предания земле, я раньше о нем никогда не слыхал. После всего этого все успокоилось, на этом кончилась наша эпопея с господином комиссаром. И подумать только, сколько их, ему подобных, свирепствовало тогда на Руси!.. Бедные их жены поневоле…


Мои воспоминания. Брусиловский прорыв

Тут наступило тяжелое время, брат Ростислав отощал до того, что на почве склероза и истощения у него стала идти носом кровь. Десять дней не переставая; остановить кровь никто не мог. Сестры, чередуясь, держали тазик на груди его и днем и ночью. Врачи вставляли тампоны очень неудачно и только мучили его. Предписывали усиленное питание, – легко сказать!.. Откуда его было взять? Все, что у нас было, нужно было делить на многих.

Опять появилась наша милая фельдшерица Евгения Михайловна, дежурила по ночам у больного; также и Варвара Ивановна. Говорить уж нечего о сестрах его – и моя жена и Лена не отходили от него. Ростя слабел. Кровь наконец прекратилась, но он лежал пластом, не шевелясь. Твердо решил, что умрет, что умирает, и просил отца Владимира Кудрина соборовать его и причастить. Это было исполнено с большой торжественностью и настроением.

На другой же день больному стало лучше и он быстро стал поправляться. Многие друзья и знакомые старались наперерыв его подкармливать и спасли его на этот раз. Особенно старались его кормить жена В. С. В. Лидия Владимировна, а также Екатерина Николаевна Засецкая. Забот от этих женщин мы видели много.

Наступила весна 1920 года. С юга стал наступать Врангель, поляки с Запада. Для меня было непостижимо, как русские белые генералы ведут свои войска заодно с поляками, как они не понимали, что поляки, завладев нашими западными губерниями, не отдадут их обратно без новой войны и кровопролития.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию