Первая конная армия - читать онлайн книгу. Автор: Семен Буденный cтр.№ 16

Станицы и хутора Донской области, в которых еще сохранилась советская власть и имелись свои краснопартизанские отряды, представляли собой всего лишь отдельные островки в море мятежной казачьей белогвардейщины. Следовало скорее объединяться, чтобы не быть раздавленными поодиночке, но командование отрядов не проявляло активности в этом направлении, видимо, рассчитывая отсидеться в своих станицах и хуторах.

На одном заседании станичного Совета с участием командования Платовского отряда я предложил оставить в станице небольшой гарнизон, а главными силами выступить на хутора Соленый, Сухой, Дальний, то есть в сторону, откуда больше всего можно ждать нападения противника. Заняв эти хутора, как мне казалось, легче будет вести разведку противника и наладить взаимодействие с Великокняжеским, Орловским и Веселовским отрядами. Кроме того, я считал необходимым послать своих связных и в другие отряды. На заседании поговорили об этом, однако Никифоров и Крутей ничего реального для объединения партизанских сил не предприняли.

Период этого относительного затишья мы использовали для подготовки партизан, к предстоящим боям: учили бойцов стрелять, применяться к местности, рубить шашкой. Это было крайне необходимо, так как большинство наших бойцов только впервые взяли в руки винтовки и шашки. Жители Донской области, казаки или крестьяне, все равно, как правило, все были хорошими всадниками, но крестьянин, не прошедший военной службы в кавалерийских частях, не умел пользоваться шашкой. «Была бы лошадь, а рубить научусь», — так рассуждали все стремившиеся попасть в наш эскадрон.

Желавших стать кавалеристами было много, рост эскадрона ограничивался только недостатком лошадей и отчасти шашек и седел. И вот, воспользовавшись затишьем, мы решили сделать вылазку за лошадьми в помещичьи экономии, расположенные за рекой Маныч. Взяв с собой сорок всадников, по десять от каждого взвода, я отправился за Маныч. Наши поиски были длительными. Управляющие экономиями попрятали скот, в том числе и лошадей. Все-таки в одной глубокой балке мы нашли табун хороших коней, принадлежавших экономии помещика Пешванова. Двадцати всадникам из прибывшей со мною группы я приказал гнать лошадей в Платовскую, а с остальными людьми направился в помещичью экономию, чтобы разыскать управляющего. У дома управляющего мы увидели вооруженных людей. В ответ на мой вопрос: кто такие? — эти люди сказали, что они из Веселовского краснопартизанского отряда и едут со своим командиром отряда Думенко в станицу Великокняжескую.

А где же ваш командир?

А вон, видишь, сидит.

Я посмотрел в окно и увидел сидящего за столом человека в офицерском мундире с погонами есаула. «Что такое — командир краснопартизанского отряда и в офицерских погонах? Этого не может быть!» — решил я и велел своим бойцам схватить людей, сказавших, что они из Веселовского отряда.

Руки вверх! — приказал я офицеру, войдя в дом. Ему ничего не оставалось, как исполнить приказание. Обезоружив и обыскав офицера, я по имевшимся у него документам установил, что он Думенко Борис Клавдиевич, действительно является командиром Веселовского краснопартизанского отряда.

Что это такое? — возмутился Думенко.

Ничего, бывает и хуже.

Вернув Думенко оружие, документы, я посоветовал ему снять погоны, если он не хочет поплатиться за них головою. Но о погонах потом. Теперь я говорю о Думенко только в связи с тем, что встреча с ним побудила меня снова настаивать в станичном Совете на активизации наших действий.

Думенко сообщил, что белые все больше наглеют и он со своими бойцами следует в Великокняжескую, чтобы договориться о совместных действиях с Великокняжеским краснопартизанским отрядом Шевкоплясова. Думенко выразил желание наладить связь и с нашим, Платовским отрядом. Я обещал ему передать это пожелание платовскому Совету, что и сделал сейчас же по возвращении в станицу. К сожалению, мне не удалось расшевелить наше командование: и на этот раз для связи с другими партизанскими отрядами ничего не было сделано.

Беспечность Никифорова очень волновала меня. Я опасался, что белые сомнут наши заставы и нападут на станицу внезапно. И мои опасения оправдались. Однажды около двух часов ночи мы услышали в станице грохот повозок и крик людей. В комнату, где я находился, вбежал ординарец и доложил, что в станицу прибыли беженцы из хуторов Дальнего, Соленого, Сухого и других.

Беженцы сообщили, что в хутора ворвались белые казаки и учинили расправу с жителями: многих советских активистов зарубили и расстреляли, а в хуторе Хирном некоторых жителей побросали в колодцы живыми.

Подняв свой эскадрон по тревоге, я послал связных бойцов к командованию отряда. Но ни Никифорова, ни его заместителя Сердечного связные не нашли. Тогда я приказал бить в набат. Набат живо поднял на ноги население станицы. Все способные к бою стали вооружаться кто чем мог. Даже мой отец, человек по природе очень мирный, соорудил из вил рогатину.

Возьми, отец, мою винтовку, — говорю я ему.

Нет, отдай кому-нибудь помоложе. Мне с рогатиной сподручнее.

Набат разбудил и командование отряда. Первым прибежал заспанный начальник штаба Крутей, а за ним и Никифоров. Решили пешими подразделениями занять оборону с западной и югозападной окраины станицы, откуда ожидалось нападение казаков, а эскадрон скрытно расположить в лощине для действий во фланг и тыл казакам.

К четырем часам утра конная разведка, высланная на Шара- Булук и Хундулай, в сторону хутора Сухого, донесла, что около полутора тысяч белых казаков в колоннах продвигаются в направлении Платовской. К пяти часам казаки подошли к станице и пытались атаковать с ходу в конном строю, но были отбиты нашими пешими подразделениями. Тогда они спешились и начали наступление. Это были по преимуществу старые, особенно охмелевшие от белогвардейской агитации казаки-бородачи. Пехотные подразделения отряда завязали бой с казаками, а кавалерийский эскадрон, используя балку Бургуста, обошел казаков и ударил им во фланг и тыл. Это было для белогвардейцев полной неожиданностью. Не успев еще как следует развернуться, они дрогнули и начали поспешно отступать.

В этом бою нами впервые и очень удачно были использованы пулеметные тачаки. Они занимали огневые позиции перекатами.

Развернувшись на фланге белых, одна пулеметная тачанка косила противника огнем, а другая тем временем переходила на новую позицию и открывала огонь прежде, чем первая прекращала его.

В течение всего дня наш эскадрон гнал казаков и выбивал их из хуторов Дальнего, Хирного, Жеребкова, Соленого и других. Бойцы сражались отчаянно, с особым азартом они преследовали убегавших казаков. Одно было плохо: бойцы эскадрона еще не надеялись на шашку, предпочитали ей винтовку. Гонится боец за казаком, нагоняет его, но вместо того, чтобы рубить, берет клинок под мышку и стреляет из винтовки; выстрелит в противника и, закинув винтовку за спину, вновь размахивает шашкой только для устрашения.

щЭскадрон преследовал белоказаков до хутора Верхне-Соленого

и оттуда вернулся в хутор Сухой, где к этому времени сосредоточился весь отряд.