Тайны Гагарина. Мифы и правда о Первом полете - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Губарев cтр.№ 15

Генерал-лейтенанту Вознюку, который так отличился на фронтах Великой Отечественной, грезились спокойные послевоенные годы – разве может быть так же трудно, как в бою? Новое назначение его огорчило. «Начальник испытательного полигона» – это ассоциировалось с артиллерийским стрельбищем, а среди строевых офицеров такая должность была не очень популярна. Мог ли Василий Иванович предполагать, что ему предстояло в ближайшее время заниматься очень интересной работой? В 1946 году он оказался в точно таком же положении, как пять лет назад, когда со своими «катюшами» отправился из Москвы под Полтаву.

И вновь Василий Иванович сел за книги.

– Он работал по 16–18 часов в сутки, – вспоминает один из его соратников. – Таков уж характер у Вознюка: он должен знать все до мельчайших подробностей и поэтому сразу же после назначения стал вникать в мельчайшие технические детали. Не раз он удивлял конструкторов ракет своими знаниями в их области.

«Доверие к командиру – основное условие, на мой взгляд, в армейской службе, – писал Василий Иванович. – Когда солдаты идут в бой, они должны быть уверены, что их командир примет самое верное решение, окажется мудрее, хитрее, талантливее. И тогда победа обеспечена. Новая техника, с которой нам предстояло иметь дело, только создавалась – слишком много было трудностей, некоторые казались даже непреодолимыми».

Штаб, мастерские, столовые, жилье – в палатках. Утром, чтобы умыться, надо разбить лед в ведре – вода замерзла. А весной начались песчаные бури. Песок был везде: в сапогах, в хлебе, в спальных мешках.

– Здесь можно жить месяц-два, а больше не выдержать, – услышал однажды Вознюк от офицера, получившего назначение в часть.

– Вы воевали? – спросил генерал.

– Не успел.

– Там было труднее, запомните это. И еще: многие из тех, кто не вернулся с войны, были бы счастливы служить здесь. Вы меня поняли?

…Тридцать лет спустя полковник в отставке, вспоминая о своем первом годе службы, рассказал:

– Вознюку было, пожалуй, еще тяжелее, чем нам. Я имею в виду не бытовые условия – они у всех были одинаковые. На нем лежала огромная ответственность за порученное дело. И он не жалел себя. Был требователен ко всем, а к себе вдвойне. Честно говоря, не думал я тогда, что на месте занесенных песком палаток поднимутся каменные дома, вырастут парки и сады. А Вознюк, по-моему, уже с первого дня предвидел, что именно так и будет.

Нет, в тот далекий 1947 год генерал мечтал о другом. В штабе его можно было застать лишь ближе к полуночи. Рано утром он шагал вдоль узкоколейки, спешил в «монтажный корпус» (огромную палатку, где работали конструкторы и инженеры), туда, где строили испытательный стенд для двигателей (его металлические конструкции вырастали над оврагом) и стартовую позицию.

– Благоустройством обязательно займемся, – сказал Вознюк на одном из совещаний, – а сейчас все силы и технику для основных сооружений. И главное – надо учиться всем без исключения офицерам и солдатам.

Люди прибывали из различных частей – авиационных, танковых, артиллерийских, о новой технике ничего не знали. За исключением С.П. Королева и его ближайших соратников, никто не видел, как стартует ракета, и поэтому большинство из военных считали, что новое оружие должно обязательно походить на легендарные «катюши».

У стенда для прожига собрались специалисты. Ракета была «привязана» к металлическим конструкциям. Сооружение было довольно внушительным – 45 метров ввысь, да и стоял стенд над оврагом, куда должна была рвануться огненная струя.

Это была генеральная репетиция. Нужно было снять различные параметры двигателей, и от инженеров и офицеров потребовалась немалая изобретательность, чтобы из подручных средств создать хитроумные приборы и приборчики, которые смогли бы зарегистрировать данные. Лишь позже появится специальная аппаратура для таких испытаний, а сейчас все пошло в ход, включая даже комнатные термометры. Один из них висел на металлической стойке и показывал почти 40 градусов, хотя уже и наступила осень.

Первое чувство после включения двигателей – изумление. Люди словно остолбенели, пораженные мощью огненной струи, рожденной двигателем. Казалось, померкло все: степь, вечернее солнце, сам стенд. В глазах сверкала ярко-красная дуга, улетающая в овраг. Оттуда поднимались клубы дыма, и лишь это черное облако напоминало о залпе «катюш».

Ракета и стенд выдержали экзамен. «Эта штучка впечатляет», – сказал один из офицеров, и его слова с удовольствием повторялись на госкомиссии, которая в эти дни заседала несколько раз в сутки.

16 октября было принято решение о пуске. Дмитрий Федорович Устинов после заседания госкомиссии подошел к Вознюку.

– Я понимаю, что люди устали, измучены, – сказал он, – но мы не имеем права на ошибки, на неудачу. Еще раз напомните об этом всему стартовому расчету.

– Мы уверены в успехе.

– Я тоже. – Дмитрий Федорович улыбнулся. – Иначе и быть не может: вся страна на нас работает.

«Наша техника рождалась в годы послевоенной разрухи, – писал ребятам В.И. Вознюк. – Каждый гвоздь, кирпич, кусок шифера были на счету. Но для нас выделяли все необходимое – ведь речь шла об обороне страны. Стране угрожали новой войной, капиталисты не предполагали, что советские ученые и специалисты смогут в очень короткое время создать ракетно-ядерное оружие. Вы родились в конце пятидесятых годов, ваше детство и юность, к счастью, пришлись на мирное время, но его могло и не быть, если бы ваши отцы и деды, выстояв в страшной войне, не выиграли бы иные «сражения» – на этот раз в соревновании за новейшую технику – ракетную».

Первая ракета ушла легко, красиво. Чиркнула по небу как огненная стрела, только ее и видели.

Все выбежали из землянок, из машин, спрятанных в овражке. Начали поздравлять друг друга. Королев стоял чуть в сторонке. Его глаза были полны слез. Вознюк подошел к конструктору: «С днем рождения, Сергей Павлович!»

– Спасибо, – Королев обнял генерала. – Такие дела, Василий Иванович, начинаем, такие дела…

14 октября 1945 года на берегу Северного моря был проведен запуск ракеты Фау-2. Ее готовили к старту те самые немецкие специалисты, которые работали с Вернером фон Брауном.

Делегации СССР, США и Франции наблюдали за подготовкой к пуску и полетом ракеты. Хозяевами себя считали англичане – ведь немецкие специалисты были их военнопленными.

Среди наших представителей был и инженер-полковник В.П. Глушко. В 1945–1946 годах вместе с группой специалистов он посетил Германию, Чехословакию и Австрию, где находились предприятия, связанные с ракетной техникой. Немногое удалось увидеть – предусмотрительные янки уже давно отправили за океан и ракетчиков, и ФАУ.

Еще несколько лет за океаном гремели ракетные двигатели, созданные в нацистской Германии, сотрудники Вернера фон Брауна и он сам передавали опыт своим американским хозяевам. Впрочем, вскоре они стали уже их коллегами…

Остался лишь один человек, который о нашей космонавтике и ракетной технике знает все! Нет, я нисколько не преувеличиваю – это именно так: ведь Борис Евсеевич Черток был тем самым человеком, который сразу после войны работал в Германии и «вывез оттуда все, что возможно, тем самым обеспечив развитие ракетной техники в СССР». (Так о нем пишут историки. Они, как всегда, несколько преувеличивают, но в данном случае их мнение весьма близко к истине.) Черток был заместителем С.П. Королева, а затем и у его наследников по КБ – академиков В.П. Мишина, В.П. Глушко. Ныне он по-прежнему работает в «Энергии» и в свои почтенные годы столь же энергичен, как и четыре десятилетия лет назад, когда нам с ним довелось познакомиться.