Конкистадоры. История испанских завоеваний XV- XVI веков - читать онлайн книгу. Автор: Иннес Хэммонд cтр.№ 17

Путешествие заняло две недели, а возможно, и больше. Тем временем основные силы испанцев, стоявших лагерем в удушающей жаре песчаных дюн, донимаемых москитами, начинали испытывать недостаток пищи. Приходившие для меновой торговли индейцы становились все малочисленнее и вели себя все более испуганно. Хлеб из маниоки, приносимый ими, оказывался кислым и кишел долгоносиками. К моменту возвращения Теудильи из Мехико испанцы вынуждены были собирать на берегу моллюсков в пищу. Теудильи привез еще дары, включая золото на сумму 3000 песо, но и только. Моктесума наотрез отказался встретиться с Кортесом.

Мексика во времена конкисты. Обозначены районы более ранних цивилизаций

За этим последовала одна из тех религиозных интерлюдий, которые делают историю конкистадоров такой причудливой. В лагере зазвонил колокол, призывающий к общей молитве «Ave Maria», и снова индейские губернаторы увидели, как все испанское войско опускается на колени и возносит молитву перед крестом, воздвигнутым ими на вершине одной из дюн. Людям, привыкшим к кровавым церемониям человеческих жертвоприношений и ритуальному каннибализму, подобное умиротворенное, даже униженное поведение испанцев должно было показаться необычайным зрелищем. После этого, в ответ на вопросы индейцев, Кортес снова рассказывал им о Христе и его учении, а затем заявил, что великий император, которому он служит, послал его к индейцам с целью уничтожить их идолов и упразднить их жертвенные традиции. Теологическая дискуссия через переводчика никогда не бывает вразумительной, и, вероятно, индейцы удалились, менее чем когда-либо понимая истинную природу испанцев и их намерений, тем более что сразу же после дискуссии испанские солдаты принялись выменивать у индейцев небольшие золотые предметы.

После этого индейцы совсем перестали приходить в лагерь. Моктесума тоже решился на войну нервов. Испанцы ждали в своем лагере среди песчаных дюн, раздраженные, неуверенные и все более нуждающиеся в пище, ощущая при этом атмосферу растущей враждебности. Жара и чувство опасности неизбежно должны были привести к раздорам среди них, так до конца и не подавленным. Они уже собрали целое состояние из золота и других даров, больше, чем добыла любая предыдущая экспедиция; и те, кто оставили на Кубе фермы и жен, все настойчивее требовали забрать добычу и возвращаться домой.

Именно в этот момент в лагерь нанесли визит пятеро индейцев из племени тотонаков. Они пришли из города Семпоала. У этих индейцев были большие отверстия в нижней губе и в ушах, куда вставлялись круглые каменные диски и золотые пластинки. Они сказали, что не осмелились войти в лагерь, пока там находились люди из Кулуа, но теперь, когда они ушли, им хочется своими глазами увидеть людей, победивших жителей Табаско и Чампотона. Фактически эти индейцы были шпионами, пытавшимися выяснить потенциальные возможности испанцев как союзников против мешиков. Впервые Кортесу дали понять, что недавно завоеванные прибрежные племена неспокойны под правлением Моктесумы. Он одарил этих индейцев и отослал их с сообщением для касика, обещая в скором времени нанести в Семпоалу визит.

В этот поход Кортес взял с собой большую часть своего воинства, поскольку очень хорошо знал, к чему приводит безделье – корень многих бед и проблем в любом военном лагере. Короткий переход в три лиги ^[25] вывел испанцев из страны дюн, прочь от населенных москитами топей, на плодородную, засаженную маисом равнину, напоминавшую саванну, протянувшуюся на многие мили от побережья, почти совершенно плоскую, но поднимавшуюся постепенно к далеким горам. За рекой Сан-Хуан испанцы наткнулись на глинобитно-бревенчатый склад, с множеством отделений, наполненных медом и маисом, а также отделанными перьями и золотом хлопковыми одеждами. Там были и другие дома, пыльное беспорядочное скопление крытых соломой глинобитных хижин, и Кортес велел объявить, что любой человек, пойманный на грабеже, будет казнен. Он всеми силами стремился продемонстрировать этим индейцам свои мирные намерения – ведь они способны были оказать ему поддержку, в которой он отчаянно нуждался.

Там был и храм, о котором Гомара пишет, что он напоминал дом с невысокой, но массивной башней, увенчанной своего рода часовней, вмещавшей несколько больших идолов. Чтобы попасть в эту часовню, нужно было подняться по двадцати ступеням, и там испанцы обнаружили множество смоченных кровью клочков бумаги и каменный блок, на который укладывали предназначенных в жертву людей. Они также увидели кремневые ножи, которыми вскрывали грудь жертвы, чтобы добраться до сердца. Все вокруг было залито кровью. Испанцы посетили еще несколько деревень, в каждой из которых было не более двухсот домов. Дома оказались покинуты, «но полны провизии и крови, как в первой деревне».

Поскольку описания несколько расходятся, вероятно, Кортес и сам был в нерешительности и не знал, что лучше предпринять. Он надеялся набрать дополнительное индейское войско, но обнаружил только покинутые деревни и испытал такое же горькое разочарование, как и от отказа Моктесумы встретиться с ним. Он вернулся в лагерь, намереваясь двинуться на север к Киауицтлану и поставить суда в излучине илистых отмелей реки Сан-Хуан, где густо растущие деревья должны были служить абсолютно надежной защитой от любых шквалистых ветров. Его лагерь в этом случае также будет защищен от ветров и удален от туч москитов, кишащих в топях позади дюн.

Однако теперь сторонники Веласкеса стали в открытую оппозицию Кортесу, и их поддержали все те, кому было что терять на Кубе. Только неимущие, настоящие солдаты удачи, были готовы идти и дальше навстречу неведомому. Большинство из них в составе четырех сотен ходило с Кортесом на север. Похоже, что через наиболее верных капитанов – таких людей, как Пуэртокарреро, братья Альварадо, Олид, Луго, Авила и Эскаланте, – Кортесу удалось внушить солдатской массе собственные аргументы в пользу того, чтобы не оставлять занятый лагерем мыс. Теперь уже солдаты требовали основать настоящее поселение, с алькальдами и регидорами, то есть старшинами, – фактически с настоящим городским советом, который в таком случае будет иметь право избрать собственного капитана и мэра. Таким образом Кортес сманеврировал и как будто уступил пожеланиям своих людей. Поселение это – первое в Новой Испании – было названо Вилья-Рика-дела-Вера-Крус (Богатый Город Истинного Креста) из-за богатства здешних земель и того факта, что испанцы высадились на этом отрезке побережья в Страстную пятницу.

Этим несложным маневром Кортес многократно усилил собственную позицию. Вся процедура напоминала образование частной компании, поскольку, как только поселение было надлежащим образом юридически оформлено согласно желанию и воле всех присутствующих, оно превращалось в самодостаточное формирование, обладающее всеми законными правами испанского города – правом избирать людей для управления городом, выпускать приказы, издавать законы и, что самое важное, подчиняться непосредственно испанской короне. Короче говоря, город сразу же начал свое независимое существование, отдельно от экспедиции, направленной Диего Веласкесом, губернатором Кубы. А Кортес, как избранный капитан и главный судья города, получил свои полномочия непосредственно от города, а не в результате своего назначения руководителем экспедиции. Это был умный ход, до которого додуматься мог только человек, имеющий подготовку в юридических и гражданских делах. Теперь он обретал право напрямую, в обход Веласкеса, сноситься с Испанией. Кроме того, его люди решили выделить ему долю в двадцать процентов всего золота, оставшегося после выделения причитающейся королю одной пятой. На этом он настоял сам, ибо власть, не имеющая средств на свое поддержание, похожа на здание без фундамента.