Нерон - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Князький cтр.№ 37

К поэмам Нерона порой относят песни, посвященные Аттису и вакханкам. Однако Дион Кассий, сообщающий, что Нерон пел «Атгиса» и «Вакханок», ни слова не говорит о его авторстве.

Петь Нерон мог на самые разные темы. Учитывая продолжительность его пения и завидную регулярность выступлений, мы вправе предположить, что исполняемые им песни охватывали многие десятки, если не сотни мифологических сюжетов и вовсе не обязательно было императору ограничиваться песнопениями собственного сочинения. Выбор сюжетов об Аттисе и Орфее не представляется случайным. Их часто использовали поэты Александрийской школы, высоко ценимой Нероном. Кроме того, его могла привлекать необычность самих повествований, поскольку сюжеты эти трагичны, кровавы и посвящены ярким проявлениям самых сильных чувств.

Миф об Аттисе рассказывал о прекрасном юноше, в которого была влюблена сама великая богиня Кибела, культ которой пришел в Рим из малазийской области Фригия еще во время войны с Ганнибалом. Кибела была великой и грозной богиней, почитавшейся матерью богов. Узнав, что Аттис изменил ей, влюбившись в прекрасную ручную нимфу, она в гневе покарала его безумием, и потерявший разум юноша оскопил себя в канун собственной свадьбы с возлюбленной.

Миф об Орфее и вакханках повествовал о несравненном певце и музыканте, который тяжело переживал смерть своей горячо любимой жены Эвридики, погибшей от укуса змеи. Отчаявшись вернуть ее из царства мертвых, Орфей так глубоко скорбел, что стал совершенно равнодушен ко всем другим женщинам. Вакханки — женщины, справлявшие веселый праздник Вакха, покровителя всяческого веселья, возмущенные его равнодушием к женской красоте и полагая несчастного скорбящего вдовца просто ненавистником женщин, буквально растерзали его, разорвав на части. Сама природа горько оплакивала Орфея, его золотую лиру боги поместили на небе — вот происхождение созвездия Лиры. Душа Орфея в обители мертвых встретила душу Эвридики, и с той поры они были уже неразлучны в царстве теней.

Будучи сам поэтом, Нерон достаточно великодушно относился к собратьям по перу, писавшим злые стишки, прямо направленные против него. А стишки-то были беспощадны и касались самых болезненных для Нерона событий. Вспомним хотя бы одно двустишие, где Нерон сопоставлялся с матереубийцами Орестом и Алкмеоном, другое, где он противопоставлялся Энею, поскольку тот спаситель отца, а Нерон — погубитель матери. Были двустишия, напоминавшие о неудачах Рима в войне с Парфией, причиной которых прямо называлось пристрастие Нерона к струнным инструментам.

Здесь присутствует и издевка над поклонением Нерона Фебу-Аполлону. Император видит в нем только песнопевца, забывая об умении солнечного бога посылать и убийственные стрелы.

Не пощадила поэтическая сатира и строительства Нероном невиданного дотоле по своим размерам императорского дворца. Жителям Рима в этом стишке предлагалось поспешать в находившиеся неподалеку от столицы Вейи, поскольку сам Вечный город уже превратился во дворец:

Насмешки, что и говорить, презлые, бьющие не в бровь, а в глаз. Однако Нерон не приказывал разыскивать сочинителей возмутительных виршей. А по свидетельству Светония, когда на некоторых из них поступил донос в сенат, то он запретил подвергать виновных строгому наказанию. ^[131]

Что на самом деле крылось за этим великодушием? Нерон действительно мог рассуждать, что расправляться поэту с поэтами негоже. Кроме того, он и сам был мастер сочинять острые стишки, ядовито высмеивающие окружающих. Надо помнить, что в римской традиции стишки и песенки, высмеивающие высокопоставленных лиц, имели многовековую историю. Солдаты, проходившие по улицам Рима в триумфальном шествии, открыто высмеивали своего полководца в самых непочтительных выражениях. Великий Гай Юлий Цезарь в своем триумфе «удостоился» от легионеров и напоминания о своей постыдной связи с царем Вифинии Никомедом, и о растраченных им деньгах, занятых в Риме, и, наконец, был припечатан характеристикой «лысого развратника», от какового добродетельным римлянам стоит прятать своих жен.

Едва ли такая традиция для римлян ограничивалась только триумфальными шествиями победоносных полководцев. И даже закон Тиберия «Об оскорблении величества» — «Crimen laesi maiestatis» — не мог переломить сознание римлян, тем более что Нерон совершенно явно пренебрегал законом преемника Августа. Обещал-то он править как раз в духе Августа, но никак не Тиберия.

Нерон был совершенно беспощаден к тем, в ком видел опасность для себя. Таковыми в первую очередь были знатнейшие римляне, реально способные составить заговор с целью устранения неугодного им принцепса и замены его другим, более подходящим для них кандидатом в цезари. Сочинители же самых ядовитых двустиший были, безусловно, людьми не знатными, заговоров не устраивали, никаких претендентов на императорский престол не выдвигали. А то, о чем они говорили в стихах, все равно все знали — этого Нерон не мог не понимать. Потому он мог оставить без сурового наказания не только кем-то сочиненные и кем попало, где угодно распеваемые песенки, но и прямые оскорбления, совершенные при нем, даже брошенные ему в лицо. Пишет Светоний:

Добавим, что в первом случае Нерон мог как поэт оценить по-своему эффектный каламбур, а во втором случае слова о том, что к смерти лежит путь сенаторов, могли ему даже импонировать, поскольку он давно уже не испытывал никакого почтения к сенату, а среди самих «отцов отечества» вправе был предполагать немалое число опасных для себя людей.

Возвращаясь к великодушию Нерона в отношении сочинителей порочащих его стишков должно заметить, что таковое могло объясняться и тем, что как поэты эти люди не представляли собою ничего значительного и потому не могли вызывать сколь-либо сильных чувств у императора, покровителя искусств.

Покровительство поэзии было одной из заметных черт времени царствования Нерона. Вопреки злым и явно несправедливым утверждениям Тацита, что поэтическое окружение Нерона составляли люди, лишенные порыва и вдохновения, неспособные к единству поэтической речи, на самом деле молодого цезаря окружали незаурядные мастера поэтического слова, включая имена, составившие славу не только греко-римской, но и мировой культуры. Долгие годы в литературном окружении Нерона царил великий Петроний, автор блистательного «Сатирикона», одного из самых замечательных произведений античной литературы. Он удостоился от Нерона почтительного титула: «Arbiter Elegantiarum» — «законодатель изящного вкуса». Рядом с Нероном творил высокоталантливый поэт Лукан, автор поэмы «Фарсалия», посвященной памятным для римлян событиям войны между Цезарем и Помпеем, когда в битве при Фарсале решалось, кому из них владычествовать в Риме. Достойны упоминания такие поэты, как Луцилий, Леонид Александрийский. Первый был более всего знаменит своим остроумием, грек Леонид воплощал высокую гармонию прославленного александрийского стиха.