Бог без машины. Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля - читать онлайн книгу. Автор: Николай В. Кононов cтр.№ 26

Ася научилась читать и в третьем классе осилила «На краю Ойкумены» Ефремова. Она захотела, как герой-скульптор, оживлять камни, но сил хватало только на узоры. Кузницу, между тем, не забывала и отковала на куске мрамора первый предмет — маленькие ножницы. «Ут!» — хвалила бабушка. Ут по-черкесски «талантливая», а еще «ведьма».

Ася пошла в поход на худграфы. Поступила на скульптора в Краснодар, потом метнулась в Ригу. Когда училась в Карачаевске, ночами бегала в горы. Садилась на крыше византийского храма, вдыхала запахи субальпики и учила созвездия. Короче, вела себя как правильная «ут».

Одна беда: сменив три вуза, она поняла, что скульптура ее не так захватывает, как металлы. Их более-менее пристально изучали только в Махачкале, и Ася отправилась в свое четвертое училище. Как она говорила, «у черкесов почти нет украшений, а в Дагестане куча побрякушек на все случаи жизни».

Но так было не всегда. Черкесы тоже любили украшения, но в последние столетия разучились их делать. Медальоны и перстни остались «в археологии» — запасниках экспедиций, раскопавших Майкопскую (3000 до н. э.) и Белореченскую (XIII–XV вв.) культуры.

Ася наконец смогла выразить свою цель — вернуть соплеменникам вещный мир. Она захлопнула чемодан, попрощалась с каспийскими волнами и села на поезд.

В кабинет Эммы Аствацатурян постучали. «Стук настойчивый, что не есть хорошо», — подумала Аствацатурян, завотделом оружия Русского музея в Петербурге. Она видала и многоглаголавших дилетантов от археологии, и коллекционеров, и историков, и бог знает кого еще — и поэтому, когда посетитель вошел, не дожидаясь ответа, сочла это плохим знаком.

Однако, подняв взгляд на гостя, Аствацатурян изумилась. Перед ней стояло создание со стрижкой каре и черными глазами, излучавшими что-то другое, нежели безумие нехороших посетителей.

Создание излагало: я не студент и не ученый. Я черкесский кузнец, хочу ковать, но не знаю что, и поэтому хочу видеть древнее оружие, чтобы разобраться, какие вещи окружали моих предков и стоит ли учиться их делать.

Аствацатурян посмотрела на нее как тренер по гимнастике на воспитанницу, заявившую, что хочет метать ядро. Не будем утверждать, что она почувствовала гул судьбы или что-то в этом роде, но, заглянув в глаза посетительнице, она, кажется, все поняла.

Перед ней стояла отчетливо, уверенно, безнадежно одержимая, с родословной, не оставляющей шансов на выздоровление. На лбу ее крупными буквами мерцало: покажите и расскажите мне все, что знаете, а если прогоните, все равно все выясню сама.

Эмма Аствацатурян возликовала, но виду не подала и молвила: «Присядьте».

Она пустила Асю в архивы Главного исторического музея. Затем познакомила с академиком Пиотровским — тот разрешил перерисовать орнаменты и мотивы из запасников Эрмитажа.

Разобравшись с родным оружием, Ася полетела бродить по турецким и иорданским базарам. В эти страны империя выселила черкесов, и Ася желала найти какой-то отголосок, мост между вещами из прошлого и заоконным миром. А лучше мастеров, которые хоть что-то еще помнят.

Выяснилось, что это не просто. Во-первых, черкесская предметная культура вбирала в себя черты всего, что ветер приносил, — буддизма, христианства, ислама. От солнцепоклонников-зороастрийцев достались подвески-колеса. Выудить собственно послание родной культуры оказалось трудной задачей. А во-вторых, мастеров, которые умели держать штихель, не нашлось.

Ася вернулась и начала экспериментировать. Долго и мучительно она разбиралась, как ковать — украшения, мелкую пластику. «Я предупреждала, первые десять лет будет сложно!» — утешала в письмах Эмма Аствацатурян. «Ничего, в нашем ремесле есть буферная зона, защита от дураков. Надо съесть тазик козьего помета, чтобы научиться дудеть в дудочку, у которой нет мундштука», — отвечала ей Ася.

Ковать шашку оказалось еще сложнее. Ее опускают в кровь, в масло, в воду с кислыми яблоками. Клинок может повести, он готов лопнуть от неосторожного движения. Раньше металл закаляли на ветру: давали всаднику, тот в галоп — и на ветру клинок остывал. Где взять всадника в ленивом Майкопе?

Всадника Ася не сыскала, зато вышла замуж за робототехника, выпускника колмогоровской математической школы Руслана.

Руслану понравилось ковать, и он стал придумывать механизмы, упрощающие работу кузнеца. Ася задумалась: раз дед процветал, почему ей не превратить ремесло в бизнес? Лихие времена уже прошли, а силовики еще не успели сменить бандитов.

И тут в Майкоп собрался Ельцин. Чиновники ломали голову, что ему подарить, и вспомнили о кузнеце. Ася — к тому времени непраздная, ждала мальчика — выковала шашку. Ельцин рассматривал клинок и благодарил.

Вскоре адыгейский президент намылился в Москву и спросил еще пятнадцать шашек для других бонз.

Кофеин, ночи у наковальни, дрожащий муж, опасающийся за родовую деятельность, — Господи, помоги, — и шашки полетели в столицу. Мальчик родился с очень звонким голосом.

Ася подумала: раз у меня дар не только очаровывать, но и ковать сложные штуки, надо заставить дудку без мундштука играть ангельские мелодии во всеуслышание! Теперь точно путь в производители подарков.

Она отложила освоение мелкой пластики и принялась ковать подарочные клинки. «Эти шашки вот так меня душили!» — кричит Ася и ребром ладони перерезает себе горло.

Два года она штамповала подарки — зато заработала денег и выковала право спокойно, без оглядки на быт возиться со сложными вещами. Например, с серебряными ритонами — сосудами в виде рога с головой льва или быка — и акинаками — короткими прямыми мечами.

Те и другие выставлялись в Анкаре и Константинополе. Асину руку начали узнавать, и вот однажды на ее горизонте замаячили паруса Али бин аль-Хусейна, принца иорданского. Сперва робко и неуверенно — принц интересовался, нельзя ли нарисовать эскиз костюмов и оружия его охране, черкесам.

Боевые качества черкесов всегда ценились высоко. Им сопереживали как гонимым воинам, потерявшим родину. И вот принц иорданский Али захотел вооружить своих мамлюков, как вооружали их полтысячи лет назад.

Ася послала незримый поцелуй Кадырхан, давно почившей, и села за эскизы. Руслан прикинул: шестнадцать комплектов — пояса, газыри, кобуры, кинжалы — 25 килограммов серебра.

Увидев рисунки, принц впал в неистовство и дал Асе министра финансов, бессчетный чек и лимузин.

Вскоре черкесы влезли в доспех и клацнули акинаком. Али предложил Асе с Русланом дворец с садом, где они ковали бы всю оставшуюся жизнь. Но те рвались домой — мама из горного аула Хамышки телеграфировала, что один внук разодрал коленку до кости, а второй, младенец, забыл, как выглядят родители.

Прошло пять лет. «Эта дирижерская палочка была изготовлена в 2003 году к юбилею Маэстро Юрия Темирканова, — гласил сайт Еutykh.com. — По форме она напоминает изящный акинак или тонкий стилет. Лев из майкопского кургана поддерживает стройную колонну, поверхность которой украшена концентрическими полукружиями. На капители сидит игривая пантера».