Нечаев - читать онлайн книгу. Автор: Борис Егоров, Феликс Лурье cтр.№ 94

По распоряжению Председателя его снова увели и слова его, по требованию Прокурора, заносят в протокол.

Состав присяжных: 5 купцов, 1 потомственный почетный гражданин, 2 цеховых, 2 мешанина, 1 крестьянин, 1 чиновник VIII класса, 1 доктор медицины Мартинберг, 1 провизор Гофман, который и избран старшиной.

Объясняя присяжным их права и обязанности, Председатель между прочим упомянул, что суд должен быть спокоен и беспристрастен, что по сему они должны отрешиться от того тяжкого впечатления, которое произвели на всех безумные выходки подсудимого, внимательно слушать все то, что будет происходить на суде, и постановить приговор по внутреннему убеждению, основанному на обстоятельствах дела, и тем самим лишить подсудимого возможности говорить, что приговор над ним произведен под влиянием минутного впечатления.

По прочтении обвинительного акта Нечаев на вопрос Председателя: признает ли он себя виновным в том преступлении, в котором его обвиняют — ответил: «факт убийства Иванова есть факт чисто политического характера» и другого ответа не дал.

Из числа вызванных обвинительной властью свидетелей явился один студент Петровской Академии Мухартов (остальные сосланы в каторжные работы или же не разысканы), который удостоверил, что Иванов за четыре дня перед тем, как найден был убитым, ушел с квартиры, взяв принадлежащий Мухартову башлык, которым и связаны были ноги Иванова.

На вопрос Председателя; не имеет ли подсудимый возразить что-либо против показания свидетеля? Нечаев ответил, что он не признает себя подсудимым. По поводу показаний не явившихся свидетелей и других прочитанных в суде документов Нечаев никаких возражений не сделал.

Прокурор в краткой, но сильной речи объяснил тяжесть преступления как предумышленного, совершенного в засаде и сопровождавшегося присвоением вещей убитого; выяснил силу и значение свидетельских показаний, вполне согласных между собой и подтвержденных другими обстоятельствами дела, а также и то, что убийство Иванова было совершено не из политических видов, а из личной ненависти к нему Нечаева, вследствие несогласия в их образе мыслей, и затем, перечислив увеличивающие вину подсудимого обстоятельства, выразил убеждение, что Нечаев должен быть признан зачинщиком убийства.

На речь Прокурора Нечаев ответил: «я считаю унизительным защищаться против клеветы, я повторяю слова, сказанные мною в крепости Графу Левашеву: правительство может отнять у меня жизнь, но не честь!» (Рисуясь, ударяет себя в грудь. В публике слышен смех!)

Председатель начал свою речь с того, что в настоящее время не может быть речи о неподсудности дела как русскому суду вообще, так и в частности Московскому Окружному Суду, потому что, во-первых, Нечаев предан суду установленным порядком за простое убийство, по факту совершения преступления, во-вторых, что дело это не имеет никакой связи с каким-либо политическим делом, в чем положительно убедилось и Швейцарское правительство, выдавшее Нечаева, и в-третьих, что всякое самостоятельное государство имеет право судить даже иностранных подданных за преступления, совершенные в его пределах. По сим соображениям заявления Нечаева должны быть признаны неосновательными. Затем, определив силу и значение находящихся в деле доказательств виновности Нечаева, как зачинщика в убийстве Иванова, и указав на обстоятельства, увеличивающие вину его, Председатель сказал присяжным, что в Высочайшем Манифесте, изданном пред введением в России судебной реформы, выражено желание законодателя, чтобы в «судах царствовала милость», что милостью действительно проникнуты судебные уставы, предоставляющие подсудимому все средства к оправданию, дозволяющие суду смягчить определенные в законе наказания, а в известных случаях и ходатайствовать за подсудимого перед Императорским Величеством, что в этих только пределах милость и мыслима как законная, что вне этих пределов милость будет уже не справедливая, не удовлетворяющая другому требованию законодателя «да царствует в судах правда» и что таким образом присяжные должны признать и могут признать подсудимого заслуживающим снисхождения лишь в том исключительном случае, когда выведут из обстоятельства дела полное и глубокое в том убеждение; в противном случае снисхождение, как незаслуженное подсудимым, должно лечь тяжестью на совести присяжных.

Присяжные через несколько минут совещания вынесли обвинительный вердикт, по объявлении которого Нечаев с дерзостью закричал: «это Шемякин суд!», вследствие чего и был удален из зала заседания.

Введенный затем вновь, Нечаев, по объявлении резолюции и приговора суда (в окончательной форме), которым он, согласно заключения Прокурора, приговорен к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы в рудниках на двадцать лет, воскликнул: «Да здравствует Земский собор! Долой деспотию!»

Вообще подсудимый в продолжении заседания обнаруживал дерзость и неуважение к суду.

Товарищ Прокурора Московской Судебной Палаты В. Петров». ^[674]

Заседание суда проходило под председательством сенатора П. А. Дрейера при членах П. Д. Орлове, Б. В. Завьялове и прокуроре К. Н. Жукове. Вынужденное заявление прокурора о «присвоенных» вещах убитого усиливало доказательство участия Нечаева в обычном уголовном преступлении. Летом 1871 года требовалось убедить присяжных заседателей в том, что подсудимые совершили политическое преступление. Поэтому в обвинительном акте по делу нечаевцев сказано, что хищения вещей не обнаружено. ^[675] Мы располагаем свидетельствами Слезкина, Ремера, корреспонденциями различных публицистов и стенограммой процесса. Все они дополняют приведенный выше краткий отчет Петрова, подтверждают его достоверность и объективность изложения.

Ф. М. Достоевский внимательно следил за всем, что касалось Нечаева; прочитав в газете отчет о процессе, он писал:

«Так в последнее время удивил меня процесс Нечаева. Ведь, уж кажется, следил за делом, даже писал о нем и вдруг — удивился: никогда я не мог предположить себе, чтобы это было так несложно, так однолинейно глупо. Нет, признаюсь, я до самого последнего момента думал, что все-таки есть что-нибудь между строчками, и вдруг — какая казенщина! Ничего не мог я себе представить неожиданнее. Какие восклицания, какой маленький-маленький гимназистик. «Да здравствует Земский собор, долой деспотизм!» Да неужели же он ничего не мог умнее придумать в своем положении!» ^[676]

Первое известие об окончании судебного заседания в Московском окружном суде поступило монарху.

«Императорский Телеграф в Зимнем дворце

Телеграмма № 1471

«38» слов

Подано в Москве 1873 г. в 6 ч. м. по пд. (пополудни. — Ф. Л.).

8 января

Получено в Петербурге