Эффективный Черчилль - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 26

«Я уверен, что ошибки Первой мировой войны повторены не будут, в этой войне мы совершим множество новых», — заметит Черчилль в июне 1944 года ^[187].

Неслучайно в Англии популярна поговорка: «Генералы всегда готовятся к прошлой войне». О том, к чему это может привести, наглядно демонстрирует строительство линии Мажино. Французское правительство вложило в нее огромные средства, но мощная система укреплений не смогла остановить атаку немецких бронетанковых войск через Арденнские горы.

Черчилль придерживался сбалансированного взгляда, считая, что, хотя прошлое и нельзя полностью перенести на современные события, его уроки должны быть учтены, а из ошибок сделаны соответствующие выводы. Так, например, спустя всего три дня после вступления в должность военно-морского министра он собрал совещание, на котором постановил использовать для охраны торгового флота систему конвоев. Официальный биограф Черчилля сэр Мартин Гилберт прокомментировал этот эпизод:

«Вот так, всего через три дня после вступления в войну, без споров и пререканий была внедрена система, к которой так и не смогли прийти за три года Первой мировой войны после тяжелейших потерь и бесконечных дискуссий» ^[188].

Ситуационное планирование

В связи с тем, что Черчиллю нередко приходилось осуществлять стратегическое планирование в условиях неопределенности, он старался избегать разработки жестких планов. «Лучший способ обеспечить гибкость — это разработать в деталях несколько планов с учетом непредвиденных обстоятельств», — делился он своим опытом ^[189].

Как правило, Черчилль выделял наиболее важные факторы внешней среды, просчитывал возможные варианты развития событий и после этого приступал к составлению гибких планов. Примером, как это реализовывалось на практике, могут служить шаги, предпринятые британским премьер-министром в мае 1940 года для разрешения итальянской головоломки.

16 мая 1940 года, спустя шесть дней после того, как Черчилль стал главой правительства, он обратился к Бенито Муссолини со следующим письмом:

«В настоящий момент, когда я занял пост премьер-министра и министра обороны, я вспоминаю наши встречи в Риме и испытываю желание обратиться через нечто, подобное быстро расширяющейся пропасти, со словами доброжелательства к вам как к главе итальянской нации. Разве уже слишком поздно помешать тому, чтобы между английским и итальянским народами потекла река крови? Мы, несомненно, можем нанести друг другу тяжелые раны, жестоко изувечить друг друга и омрачить Средиземноморье нашей борьбой.

Если вы решите, что так должно быть, пусть так и будет, но я заявляю, что никогда не был противником величия Италии и в душе никогда не был врагом итальянского законодателя. Тщетно было бы предсказывать ход великих сражений, бушующих сейчас в Европе, но я уверен, что независимо от того, что про изойдет на континенте, Англия пойдет до конца даже в полном одиночестве.

Прошу вас поверить, что я обращаюсь к вам с этим торжественным призывом, который войдет в историю, отнюдь не вследствие своей слабости или страха. На протяжении веков над всеми другими призывами возвышается возглас тех, кто требует, чтобы общие наследники латинской и христианской цивилизации не противостояли друг другу в смертельной борьбе. Я со всей честью и уважением прошу вас прислушаться к этому призыву, прежде чем будет дан ужасный сигнал. Он никогда не будет дан нами» ^[190].

Дуче ответил холодно, но прямо:

«Отвечаю на послание, в котором вы называете причины, заставившие обе наши страны оказаться в противоположных лагерях. Не обращаясь к слишком далекому прошлому, я напомню вам об инициативе, проявленной в 1935 году вашим правительством с целью организовать в Женеве принятие санкций против Италии, стремившейся обеспечить себе небольшое пространство под африканским солнцем без малейшего ущерба для интересов и территорий вашей страны или других стран.

Я напоминаю вам также о подлинном и фактическом состоянии крепостной зависимости, в которое Италия поставлена в своем собственном море. Если ваше правительство объявило Германии войну из уважения к своей подписи, то вы поймете, что то же чувство чести и уважения к обязательствам, взятым по итало-германскому договору, руководит итальянской политикой сегодня и будет руководить завтра при любых событиях, какими бы они ни были» ^[191].

По словам Черчилля, «с этой минуты у нас не могло быть никаких сомнений в намерении Муссолини вступить в войну в самый благоприятный для него момент».

Определившись с развитием событий, британский премьер — по его же собственному признанию — «начал ежедневно давать указания для того, чтобы обеспечить возможность нанесения немедленного ответного удара в случае, если Соединенное Королевство подвергнется отвратительному нападению со стороны Муссолини» ^[192].

В частности, 28 мая Черчилль поручил своему представителю в комитете начальников штабов, генералу Гастингсу Исмею, разработать план мероприятий по атаке итальянских войск в Абиссинии и совместную стратегию для британо-французского флота.

«Если после объявления Италией войны, — написал он в своем письме, — Франция все еще будет нашим союзником, то было бы крайне желательно, чтобы объединенные флоты, действуя с противоположных концов Средиземного моря, предприняли активное наступление на Италию. Важно, чтобы с самого начала произошло столкновение как с итальянским военно-морским флотом, так и с итальянской авиацией. Тогда мы сможем убедиться, каковы в действительности их качества и изменились ли они вообще со времен последней войны. Чисто оборонительную стратегию, планируемую средиземноморским главнокомандующим, принимать не следует. Если будет установлено, что боевые качества итальянцев не находятся на должном уровне, будет гораздо лучше, чтобы флот в Александрии двинулся вперед и подверг себя некоторому риску, нежели оставался на столь явно выраженной оборонительной позиции. Риск в настоящий момент неизбежен на всех театрах военных действий» ^[193].