Диана. Одинокая принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 26

Именно с беременностью связан и еще один эпизод, вошедший в большинство биографий как проявление настоящей бесчеловечности со стороны Чарльза. Инцидент произошел в начале февраля 1982 года в королевской резиденции Сандрингем. Все началось из-за пустяка. Чарльз собирался поохотиться на фазанов, а Диана была против. Слово за слово. Нервы принца не выдержали, и он закричал:

– Я не собираюсь тебя слушать! Ты себя постоянно ведешь таким образом. Я немедленно отправляюсь на охоту!

Услышав это, Диана решила покончить все разом. Она выбежала из комнаты и бросилась с лестницы.

«Мимо проходила королева, она была очень напугана происходящим, – сказала принцесса в своем интервью Эндрю Мортону. – В результате падения я сильно ушибла живот и была уверена, что потеряю ребенка. Что же до Чарльза, то он спокойно сел на лошадь и умчался на охоту. После возвращения он был демонстративно безразличен ко мне»[41].

Чарльз действительно выглядит в этой истории не лучшим образом. Но так ли было все на самом деле? Известно, что, редактируя записи Эндрю Мортона, Диана заменила слово «королева» на «королеву-мать»[42].

Старшая из Елизавет фигурирует и в другом воспоминании принцессы:

«Как все глупо получилось! Я поскользнулась, упала с лестницы и очутилась прямо у ног королевыматери. Я быстро обратилась к гинекологу, он успокоил меня, заявив: „У вас все в порядке, жизни ребенка ничего не угрожает“»[43].

И это еще не все. С версией, которую принцесса первоначально поведала журналисту Эндрю Мортону, расходятся воспоминания очевидцев. Прислуга рассказала, что Чарльз не только не бросил жену после падения, но вызвал врача, пробыл с Дианой весь день, а затем отвез ее на барбекю на побережье Норфолка[44]. Это несколько меняет расстановку акцентов во всем эпизоде.

Тем временем часы неумолимо двигались вперед, приближаясь к историческому моменту. В девять часов утра, в самый длинный день 1982 года – 21 июня, в больнице Святой Марии в Паддингтоне принцесса произвела на свет мальчика – «уэльского кроху», как она сама его назвала[45].

Рождение Уильяма Артура Филиппа Луи совпало с победой британских войск в Фолклендской войне, объединив страну в едином порыве патриотизма. В честь наследника престола был устроен салют (в Гайд-парке для этого установили 41 орудие), в Вестминстерском аббатстве торжественно звенели колокола, ощущение радости переполняло всю Британию.

Выражая благодарность, принц Уэльский преподнес Диане изысканное ожерелье из бриллиантов и культивируемого жемчуга.

По просьбе супруги все шестнадцать часов, на протяжении которых длились роды, Чарльз провел в больнице. Он стал первым принцем Уэльским, лично присутствующим при появлении своего отпрыска на свет. ^{28}

В письме Патриции Маунтбетен Чарльз восторженно писал:

«Рождение нашего маленького сына – удивительное событие. Я даже представить не мог, что оно будет столько для меня значить. Если бы вы знали – я так благодарен, что смог стать непосредственным участником этого необычного действа, связанного с появлением ребенка на свет. Я был по-настоящему вознагражден за это видом маленького создания, которое теперь принадлежит нам, ну и всем остальным тоже. Я никогда еще не видел подобного проявления радости и восторга, когда покидал больницу той ночью»[46].

Что бы Диана ни говорила впоследствии – будто ее роды специально стимулировали, только бы не нарушить календарь выступлений ее мужа на чемпионате по поло[47], – в тот момент счастливы были все, включая и саму принцессу, и королеву. Увидев своего внука, Елизавета радостно воскликнула:

– Слава богу, он не унаследовал отцовскую лопоухость![48]

Просьба Дианы о присутствии Чарльза на родах весьма показательна. Еще до рождения Уильяма она четко дала понять, что воспитание ее детей будет отличаться от общепринятого в королевской семье. На первое место она ставила теплоту и материнское участие. Когда супруги в марте 1983 года отправятся в официальный шестинедельный визит по Австралии и Новой Зеландии, принцесса настоит на том, чтобы и девятимесячный Уильям поехал с ними. Это превратилось в настоящую головную боль для организаторов поездки. Но Диана не собиралась отступать. Едва ей намекнули, что впоследствии не стоит брать с собой маленьких детей, как она тут же парировала:

– В таком случае я больше не поеду в длительные путешествия. Когда дети находятся в этом возрасте, их нельзя оставлять надолго без матери[49].

Появление Уильяма впервые сплотило супругов, появилась даже надежда, что все наладится, гнетущие душу эмоции, депрессии, неврозы останутся в прошлом и семья придет к долгожданной гармонии. Но этого не произошло: принцессу вновь закрутил водоворот королевского долга.

«Диана так и не смогла понять требования, которые стояли за этим коротким словом „долг“, когда твоими соседями по столу может оказаться представитель любой профессии: архитектор, преподаватель или еще ктонибудь, – замечает Майкл Колборн, – и к каждому подобному мероприятию нужно тщательно готовиться»[50].

Драма принцессы заключалась не в том, что ее познания были далеки от энциклопедических, нервы не так прочны, как струны контрабаса, выносливость уступала выносливости шоссейного марафонца, а эмоциональная выдержка – выдержке дипломата. Нет! Беда Дианы заключалась в том, что женщины из ее нынешнего окружения как раз обладали этими качествами.

Выносливость королевы-матери, которая за год до своего девяностолетнего юбилея лично присутствовала на всех торжествах, связанных с 45-й годовщиной высадки союзных войск в Нормандии, где на французском языке много общалась с ветеранами, а после этого пять дней провела на официальных мероприятиях в Торонто, поистине вызывает восхищение.

Не менее выдающимся было и хладнокровие ее знаменитой дочери. В июне 1981 года во время церемонии выноса знамени какой-то семнадцатилетний юноша сделал в направлении королевы шесть холостых выстрелов. Елизавета, находившаяся в тот момент в седле, нисколько не растерялась – в мгновение ока укротив испугавшегося коня, она хлестнула его кнутом и ускакала прочь.

В другой раз, когда к ней в спальню залез посторонний, королева спокойно встала с кровати, надела халат, тапочки, а затем, решительно указав на дверь, произнесла: