Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль | Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский | страница 152 | pharmateka.ru

Прибыв в Барнаул, политический ссыльный тотчас же попытался восстановить связи со своими единомышленниками. По известным ему адресам ссыльных оппозиционеров были посланы тезисы и заявление, все еще не отправленные в Москву, для согласования и присоединения. 8 сентября 1929 г. Раковский разослал из Барнаула экземпляры проекта заявления с сопроводительным письмом, подготовленным еще в саратовские дни, добавив к ним: «Настоящее письмо приходится отправлять уже из Барнаула (адрес – до востребования). Седьмого сентября мною отправлена Л. Д. Троцкому копия нашего проекта заявления с просьбой о присоединении с одновременным сообщением об этом в ЦКК».^[1240]

Получившие текст заявления оппозиционеры переписывали его от руки и рассылали во все новые места.^[1241] Группе ссыльных, находившихся сравнительно неподалеку, в Рубцовске, Раковский телеграфировал 24 сентября: «Прошу неприсоединившихся иметь в виду интересы консолидации сил. Заявление и тезисы составляют единое целое, отличаются лишь целевыми установками. Готовы учесть всякие конкретные замечания».^[1242]

В среде оппозиционеров возникла дискуссия. Часть из них отвергла возможность обращения в ЦК ВКП(б) данного состава в принципе. Появилось даже открытое письмо «Почему мы отвергаем заявление тов. Раковского», датированное 14–22 сентября 1929 г.,^[1243] обвинявшее Раковского в недооценке «левизны» сталинской группы и в том, что заявление троих (автором считали именно его) наносит политический удар оппозиции, какими бы хорошими намерениями ни руководствовались лица, его подписавшие. Некоторые оппозиционеры (например, Б. С. Лившиц, И. Соболь и другие, находившиеся в ссылке в Славгороде в Алтайском крае) критиковали Раковского с противоположных позиций, считая, что руководство ВКП(б) в основном возвращается к правильной линии.^[1244] Но такие крайние взгляды были редкостью. В целом заявление Раковского, Косиора и Окуджавы стало своего рода новой платформой оппозиции. К нему присоединилось около 5 тыс. ссыльных и заключенных оппозиционеров, в том числе Н. И. Муралов, П. Г. Мдивани, Л. С. Сосновский.^[1245]

Троцкий получил текст заявления через месяц после его написания, находясь на острове Принкипо (Принцевы острова) в Турции, и тотчас подготовил открытое письмо с его поддержкой, которое было сразу же опубликовано в «Бюллетене оппозиции»,^[1246] хотя к нему поступали и мнения части оппозиционеров с критикой этого документа.^[1247] Придавая большое значение заявлению, редакция «Бюллетеня» посвятила ему одобрительную передовую статью.^[1248]

За рубежом СССР Раковского в 1929 г. называли наиболее непримиримым и непоколебимым оппозиционером, иногда ставя рядом с ним, без должных к тому оснований, И. Н. Смирнова.^[1249] 3 ноября 1929 г. в «Правде» появилось заявление Смирнова, Мрачковского, Белобородова и других бывших сторонников Троцкого о прекращении оппозиционной борьбы и согласии с партией. Раковский потерял еще одну группу соратников, ряды борцов против сталинщины еще более сузились.

В связи с решением о созыве летом 1930 г. XVI съезда ВКП(б) Х. Г. Раковский подготовил новый документ – обращение к партии. В первоначальном варианте оно осталось неизвестным: в середине февраля 1930 г. агенты ОГПУ произвели у Раковского, безусловно по команде из Москвы, самый тщательный обыск, продолжавшийся семь часов. Главным «трофеем» был готовый текст обращения.^[1250] Вслед за этим последовали новые обыски. «Нет сомнения, что Сталин намерен еще ухудшить и без того крайне тяжелое положение Христиана Георгиевича Раковского», – говорилось в «Бюллетене оппозиции».^[1251]

Поразительно, но и в этих условиях Раковский сохранил силы, чтобы продолжать борьбу. Он много писал, находил возможности для продолжения контактов с другими ссыльными, а также с некоторыми знакомыми, остававшимися в Москве. «Безумие разорило крестьянское хозяйство», – комментировал он в одном из писем сталинскую сплошную коллективизацию.^[1252]

В условиях крайней конспирации был подготовлен текст нового документа, связанного с созывом XVI съезда ВКП(б). Его подписали ссыльные Раковский, Муралов, Косиор, Каспарова. Документ, датированный апрелем 1930 г., назывался «Обращение оппозиции большевиков-ленинцев в ЦК, ЦКК ВКП(б) и ко всем членам ВКП(б). К предстоящей дискуссии».^[1253]

Можно не сомневаться, что текст обращения был написан Раковским. В этом убеждает то, что его подпись под документом стояла первой, и то, что рукописный вариант обращения был отобран у него при обыске, и заголовок статьи в «Бюллетене оппозиции», предпосланной публикации документа, – «Заявление тов. Раковского и других»,^[1254] и приведенная в тексте выдержка из газеты «Красный Алтай», которую из числа руководящих деятелей оппозиции мог читать только Раковский, и, наконец, главное – Раковский был наиболее теоретически и политически зрелым и активным среди всех, подписавших обращение.

Оно было подготовлено прежде всего в связи с «великим переломом» в деревне, но затрагивало и ряд других вопросов. Раковский констатировал, что политика сплошной коллективизации сельского хозяйства терпит шумный и печальный провал. Признаком этого он считал появление статьи Сталина «Головокружение от успехов», которую расценивал как попытку «взвалить на беспринципность и политическое убожество аппарата провал сплошной коллективизации».