Led Zeppelin. Когда титаны ступали по земле - читать онлайн книгу. Автор: Мик Уолл cтр.№ 118

Световое шоу осталось практически таким же, как раньше, за исключением того, что для стадионных шоу теперь было решено добавить видеоэкраны Ephidor по обеим стороная от сцены, как было в Earl’s Court. Способ путешествий группы также изменился: полеты Звездолета прекратились после того, как один из его двигателей едва не отказал прямо в воздухе, поэтому, не объясняя причин группе — чтобы не пугать и без того нервных пассажиров, — Коул договорился об аренде частного Boeing 707, принадлежавшего казино Caesar’s Palace в Лас-Вегасе, обычно использовавшегося, чтобы доставлять в самое ослепительное казино города крупных игроков. Он назвался «Колесница Цезаря» и располагал всеми удобствами Звездолета, с одним лишь исключением: не было органа Thomas. Никто не возражал. Те дни, когда кто-либо из группы перебирал клавиши в назидание любым гостям, которым «посчастливилось» подняться на борт их самолета, давно прошли. На борту личного самолета Zeppelin по-прежнему было много развлечений, но уже и вполовину не таких невинных.

Другие произошедшие изменения, в особенности найм нескольких новых «ассистентов», приведут к более серьезным последствиям. Ассистент появится у каждого участника группы: для Джимми им станет его шофер и дворецкий Рик Хоббс, для Роберта — бывший роуди Мэгги Белл Деннис Шиэн, для Джона Пола — квалифицированный фармацевт и игрок в регби по имени Дэвид Нортовер, а для Бонзо — крутой Рекс Кинг. Даже у Ричарда Коула теперь был постоянный второй пилот — Митчелл Фикс, изначально бывший членом нью-йоркской команды Swan Song. Самым заметным из новых «ассистентов», впрочем, был человек Питера Гранта — киноактер-эпизодник, известный ролями типичных крутых парней в «Убрать Картера» и «Представлении», настоящий громила по имени Джон Биндон. Тридцатичетырехлетний «Джонни» Биндон был отвратительным типом, который уже некоторое время маячил на горизонте Zeppelin. Он был лондонским «парнем», действовавшим по принципу «сначала стреляю, потом задаю вопросы» и считавший своими друзьями близнецов Крэй и принцессу Маргарет. К 1979 году, когда Биндона признали виновным в убийстве еще одного отброса общества по имени Джон Дарк, он уже отсидел несколько тюремных сроков. В зависимости от настроения он мог быть угрожающе опасным или шумно веселым, а на вечеринках его любимым трюком было удерживание аж шести полупинтовых кружек на своем эрегированном пенисе. К моменту, когда Грант нанял его, он уже был банкротом, и единственной вещью, сдерживавшей его жестокий нрав, оставалась марихуана, которую он курил в гигантских количествах. Так как и Пейдж, и Плант уже получили смертельные угрозы еще до начала тура, Джи решил, что ему не помешает кто-нибудь вроде Биндона, на случай если и когда дела станут «плохи». Проблема с такими парнями заключалась в том, что при их присутствии дела обычно разлаживались скорее раньше, чем позже. Как заметил Алан Кэллан: «Его, определенно, наняли не для того, чтобы болтать с ним за ужином. Он был бронежилетом Роберта. Думаю, Биндон и правда защитил бы его от пули».

Несколько лет спустя в разговоре в Дэйвом Льюисом Грант признал, что найм людей вроде Биндона, по здравом размышлении, не был хорошей идеей. Но, как он сказал: «Мне тогда было действительно тяжело, потому что пришлось оставить детей и начался бракоразводный процесс. Джон Бонэм в тот год тоже был взвинчен, поэтому мы взяли Рекса, чтобы тот стал его мальчиком для битья». Биндон был «другом Ричарда… ассистентом, который в результате чересчур опекал Джимми». Он добавил: «Здоровье Джимми страдало. У пары людей были очевидные проблемы с наркотиками, в том числе и у меня самого».

Последствия появления стольких «коков» на борту гастрольного корабля не заставили себя долго ждать и, как впоследствии напишет Коул, стали причиной «многократых расколов… Формировались узкие группы, и очень сплоченная организация разбилась на куски». Иногда это было «словно мы жили в разных отелях, а не за стенкой друг от друга». Даже когда они общались друг с другом, «вспышки враждебности или злобы» отравляли каждую встречу. Даже некогда непреклонный Грант становился все более замкнутым, сидя в своем номере, нюхая кокаин и отдавая приказы через Биндона и Коула. Когда журнал NME пустил слух, в котором утверждалось, что он стал по сути гастролирующим затворником, Грант снова слетел с катушек, настаивая, чтобы издание тотчас напечатало извинения, грозя судебным разбирательством — или чем похуже.

Мягкой сердцевиной этой все более затвердевавшей внешней раковины был сам Плант. Он снова мог ходить без трости, но его правая нога по-прежнему была опухшей и до полного выздоровления еще было далеко. Ему все еще приходилось каждый день принимать обезболивающие, чтобы просто справляться с обычной нагрузкой. Он так нервничал, что начало тура — изначально запланированное на 27 февраля, когда должен был состояться концерт в Форт-Уорте, — пришлось передвинуть, назвав в качестве официальной причины «ларингит». Он переживал — как он справится, когда на сцене ему придется скользить, вертеться и кружиться, как в прежние времена, а беспрестанное сияние прожекторов будет сопровождать каждое его движение? В разговоре, состоявшемся в апреле, всего через два дня после начала тура в Мемориальном центре в Далласе, он признался: «Я был в смятении. До того, как я поднялся на сцену, минут десять я дрожал от страха. Что если я не смогу должным образом двигаться по сцене, потому что моя правая нога теперь постоянно раздута? Это убивало меня первые два концерта. Мне приходилось по сути переносить весь вес на одну ногу».

На других концертах можно было видеть, как Плант морщился от боли, когда на секунду забывался и внезапно изгибался или поворачивался. Были и моменты, когда он просто казался потерянным, не будучи в силах источать то тепло и радость жизни, которые всегда были в его арсенале фронтмена. Понимая, как страдает певец, Пейдж старался изо всех сил, чтобы компенсировать это, добавляя немного больше подвижности в собственное выступление — по крайней мере, в те ночи, когда он не был столь опьянен кокаином и героином, что сам начинал испытывать нешуточные мучения. Тот американский тур был самым темным временем для Джимми Пейджа. Забудьте Сида Вишеса, в мертвецки-бледном изяществе Пейдж образца 1977 года превосходил его: худой как палка, теперь на большинстве концертов он был облачен в полностью белую версию знаменитого драконьего костюма, а неизменные темные очки скрывали его зрачки, суженные от употребления наркотиков. Теперь он проводил по три-четыре ночи без сна и хвастался, что живет на диете, состоящей лишь из жидкостей. «Я предпочитаю есть жидкую пищу, — объяснял он с обдолбанной полуулыбкой. — Что-то вроде бананового дайкири, в который можно добавить витаминный порошок. Я не очень люблю твердую пищу, [но] знаю, что никогда не откажусь от алкоголя, так что банановый дайкири с добавлением пищевого белка — отличный выход». Чтобы удовлетворять такие особые запросы, они снова наняли личного врача. Он был выпускником Гарварда и настоящим ветераном рока, первым туром которого стал печально известные вышедшие из под контроля гастроли The Rolling Stones 1972 года, запечатленные в культовом фильме Cocksucker Blues. Джимми яростно отрицал, что врач был нужен группе только для того, чтобы предоставить им законный доступ к наркотикам. «Тогда у нас был врач, чтобы следить за нашим состоянием. Это был чертовски долгий тур», — рассказал он впоследствии писателю Крису Салевичу. Он также отрицал слухи, будто между концертами его катали в кресле-каталке. «Может, я и делал это ради смеха — но не всерьез. Нет, нет. Такого вовсе не было».