Династия Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Рудычева, Владимир Сядро, Валентина Скляренко cтр.№ 53

Из Екатеринослава Калагеорги отправился в 1820 году в Железноводск. Лечение помогло лишь частично – Иван Христофорович смог нормально ходить, боли в ноге прекратились, говорить он тоже мог, но тихо, а вот память полностью так и не восстановилась. Калагеорги подал в отставку, она была принята, и ему назначили пенсию… Так он окончил свою службу. После выхода Ивана Христофоровича в 1823 году в отставку семья жила то в Херсоне, то под Киевом в местечке Межигорка. Точно неизвестно, где Елизавета Темкина и Иван Калагеорги провели последние дни. Возможно, в имении Межигорка, а возможно, и в Херсоне, где жил их девятый ребенок – сын Константин. С ним связана одна примечательная история. В Херсоне у Константина хранилась семейная реликвия – портрет матери. В 1797 году, уже после смерти и Григория Потемкина и государыни Екатерины, Александр Самойлов заказал художнику Владимиру Боровиковскому портрет Елизаветы, которой было тогда 22 года. «Пускай Елизавета Григорьевна будет написана таким образом, чтоб шея была открыта, а волосы растрепанными буклями лежали на оной без порядку». Портрет был готов через год. Мало того, Боровиковский выполнил его миниатюрное повторение на цинке – овальное, размером с открытку. На нем Елизавета Григорьевна изображена в образе древнегреческой богини Дианы, с обнаженной грудью и украшением в виде полумесяца в прическе… На старости лет Константин Иванович вдруг решил продать большой портрет за 6 тысяч рублей! Возможно, работа художника того и стоила, но купить ее тогда никто не решился. Картина ушла из Херсона позже: вдова сына Константина в 1907 году продала ее видному московскому коллекционеру. Благодаря этому знаменитый портрет Елизаветы Темкиной сохранился, и его можно увидеть в экспозиции Третьяковской галереи. Кстати, современники Елизаветы Темкиной в ее облике находили большое сходство с отцом – князем Григорием Потемкиным. Досадно, что о жизни семьи Калагеорги в Херсоне почти ничего не известно, как остается загадкой и то, где похоронена Елизавета Темкина. Потомство Елизаветы Темкиной и Ивана Калагеорги оказалось чрезвычайно многочисленным – у каждого из десяти детей их семейства родилось до 12 детей! Многочисленные потомки императрицы Екатерины II и князя Таврического в XIX веке были тесно связаны с Херсоном и Херсонской губернией, где они имели огромные земельные владения. Но бурные события XX столетия рассеяли их по всему свету – они живут в Москве и Париже, Сан-Франциско и Вашингтоне, и во многих других городах мира. Их судьбы, за редким исключением, неизвестны. По самым скромным подсчетам, если даже принять, что у каждого последующего поколения после Елизаветы Темкиной было по трое детей, то к седьмому поколению всего потомков Потемкина может быть более семи тысяч!

В русской истории имя графа Алексея Григорьевича Бобринского могло бы затеряться, не будь он сыном государыни Екатерины II и героя, красавца и силача Григория Орлова, который еще с 1759 года был фаворитом императрицы. Смелый и решительный, Орлов вместе со своими четырьмя братьями стал опорой Екатерины в государственном перевороте 1762 года. 33-летняя императрица родила мальчика тайно за два с половиной месяца до дворцового переворота, который возвел ее на российский престол. Сына она назвала Алексеем, отчество дала ему по отцу…

По преданию, фамилию Бобринский Алексей Григорьевич получил также благодаря прихоти матери. Говорят, что когда ребенка в обстановке строжайшей секретности передавали в семью камер-лакея Василия Шкурина, Екатерина запомнила, как Алексея спрятали в шубу из бобра. Она увидела в этом особый знак. Происхождение фамилии Бобринский связывают и с тем фактом, что по достижении мальчиком 13-летия императрица подарила своему сыну поместье Бобрики в Тульской губернии и пожаловала фамильный герб графа Бобринского, на котором были изображены двуглавый орел, зверек бобер и графская корона, которую пока императорский сын не имел. На гербе надпись: «Богу – слава, жизнь – тебе».

С рождением Алексея связано еще одно историческое предание. Чтобы обезопасить будущую мать от гнева супруга, Петра III, ее сторонники решили: как только начнутся роды, кто-то из них подожжет свой собственный дом, чтобы отвлечь Петра, очень любившего участвовать в тушении пожаров. Легенды легендами, но вот рождение сына Алексея императрица подтверждает документально. Об этом свидетельствует ее письмо от 2 апреля 1781 года, которое она своему сыну и адресует: «Алексей Григорьевич. Известно мне, что мать ваша, бывшая угнетаема разными неприязными и сильными неприятелями, по тогдашним смутным обстоятельствам, спасая себя и старшего своего сына, принуждена скрыть ваше рождение, воспоследовавшее 11 числа апреля 1762 г.».

В одном из писем к немецкому публицисту, критику и дипломату барону Фридриху Мельхиору фон Гримму, который был многолетним корреспондентом российской государыни, Екатерина дала предельно краткую характеристику родителям Алексея Бобринского: «Он происходит от очень странных людей и во многом уродился в них».

В обществе всегда ходили разговоры вокруг сына императрицы, он вызывал у всех особый интерес. К счастью, сохранившиеся архивные документы и переписка могут поведать нам о том, как же на самом деле сложилась жизнь Алексея Бобринского и его отношения с матерью. Когда мальчику было четыре года, он вместе со своим опекуном Иваном Бецким, который знал о тайне Екатерины II, на год уехал в Швейцарию. Настоящие родители мальчика прилежно занимались воспитанием и образованием сына, который так и продолжал жить в семье камер-лакея В. Г. Шкурина. Но Екатерину в не меньшей степени заботили его будущий общественный статус и материальное положение. Среди секретных бумаг из кабинета императрицы сохранились ее собственноручные указы и распоряжения, в которых подробно излагалась система денежного обеспечения малолетнего Алексея.

В ту пору, когда он был еще младенцем, при дворе обсуждался так называемый Бестужевский проект, согласно которому императрице предстояло обвенчаться с Григорием Орловым, а их сына «привенчать». Особо остро вопрос об этом проекте возник в конце 1762 года, когда старший сын Екатерины – цесаревич Павел тяжело заболел и встал вопрос о престолонаследии. О таком повороте событий думал и Григорий Орлов. Он давно надеялся на то, что за рождением мальчика последует брак и желанное право на престол и власть. Но Екатерина знала о его надеждах, но оправдывать их не собиралась. Ф. И. Гримберг считает, что этот ребенок был «рожден не по любовной прихоти», а по политической целесообразности и что императрица Орлова «обманула, воспользовавшись им и его братьями как ступеньками, гарантирующими восхождение на трон, а после променяла на других фаворитов». В связи с этим исследовательница пишет: «Положение Екатерины на престоле уже фактически неколебимо, одна лишь смерть может лишить ее трона и власти. И вот энергических братьев Орловых и отчаянного прожектера Потемкина сменяют не столь требовательные юноши: Дмитриев-Мамонов, Ланской, Зубов…» Но это все будет позже. А пока вернемся к судьбе Алексея Григорьевича.

В 1765 году Екатерина предполагала причислить младшего сына к фамилии князей Сицких – наиболее близкому к Романовым роду, угасшему в конце XVII века. Однако в апреле 1774-го за Алексеем была официально закреплена фамилия Бобринский, производная от названия села Бобрики в Тульской губернии, купленного для него Екатериной в 1763 году. Сохранилась легенда о том, что, осматривая земельные угодья возле села, Екатерина внезапно раскрыла свой веер, бросила его на поляну и приказала по направлению пластин проложить дороги в будущей усадьбе. Так и получился «трезубец» сродни петербургскому, с дворцом и парком в качестве центра схождения лучей.