Приют для списанных пилотов - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Хайрюзов cтр.№ 78

Покидая кабинет директора, Сергей думал, что такое могло произойти только с ним: ехал на войну, а попал в какую-то сербскую Тмутаракань…

Неделю назад Зоран встретил его на вокзале и сообщил не совсем приятную новость: оформление виз задерживается. И предложил, пока суд да дело, съездить в город Печ на ярмарку книг православных писателей.

— Все равно придется ждать, — сказал он. — Караджич ввел по всей республике военное положение. Дела там плохи. Западную Словонию хорваты смяли. Думаю, сейчас пришел черед Сербской Краины. — Зоран тяжело вздохнул и, улыбнувшись, добавил: — Что поделаешь, боснийские сербы в двойной блокаде. С одной стороны — Запад, с другой — Милошевич закрыл границу по Дрине. Вот и приходится крутиться. Ты пару дней пообщайся с писцами и, как только дадут добро, я тебе сразу же сообщу. Гостиница, питание в Пече — все будет, я договорился с Банком братьев Карич, они все оплатят. Утром звонил министру информации Республики Сербской Мирославу Тохолю, он обещал помочь и прислать за нами машину.

В свой первый приезд Сергей уже бывал в Пече, но кроме Патриаршего монастыря, узких и кривых городских улочек да заснеженных гор ничего не видел. За эти дни он с лихвой наверстал упущенное. Знакомиться с другими участниками ярмарки ему расхотелось после первой же встречи с львовскими издателями и письменниками. Узнав, что он из России, те затеяли разговор: мол, почему не отпускаете Чечню, не отдаете Черноморский флот и заритесь на Севастополь?

Уже имея некоторый опыт общения с западенцами, Сергей знал: возражать, спорить, что-либо доказывать было бесполезно, это напоминало спор глухого со слепым. Разглядывая выставленные книги, Сергей решил отшутиться:

— Хлопцы, объясните мне, не посвященному в тонкости нынешнего вашего правописания, почему слово «Москва» вы пишете с маленькой буквы, а «сало» — с большой?

Православных писцов этот вопрос застал врасплох, но они быстро пришли в себя и, едва сдерживаясь, начали говорить о великодержавном хамстве. Самый младший из них решил примирить стороны и сказал, что каждый должен жить по своим законам и в своей квартире. «Но за газ расплачиваться сполна и вовремя, — зло добавил про себя Сергей. — Уже хорошо хоть не кричите, что нас кормите».

Расстались холодно. Православные братья ушли наверх к директору, Сергей, потолкавшись еще немного на ярмарке, вышел на улицу. Бродить по городу надоело. Он уже успел отметить: по сравнению с первым приездом отношение сербов к России изменилось. И не в лучшую сторону. От той организованной все тем же Банком братьев Карич поездки осталось ощущение непреходящего праздника: на улицах, в гостиницах — везде их встречали улыбками. Тогда, может быть впервые, они были счастливы тем, что русских здесь по-настоящему любят и на Балканах у них живут братья.

«Даже любовь нельзя эксплуатировать вечно, — вспоминая те встречи, думал он. — Они же не слепые — видят, что говорят и делают нынешние российские политики».

По дороге, ведущей в Черногорию, дошел до Патриаршего монастыря, затем поднялся в гору. Продираясь сквозь дубовые заросли и поминутно натыкаясь на крупных зеленоватых черепах, которые грелись на солнышке, он уперся в развалины древней сторожевой башни. Забравшись на башню, замер: вся Метохия лежала перед ним, напоминая огромную черепаху, которая красноватой каменной головкой города припала к узкой горной расщелине и пила прохладную воду Быстрицы. Он почему-то вновь вспомнил бодайбинскую тайгу и те давние споры, которые велись вдали от этих мест.

После службы в армии они с Колькой Русяевым решили разбогатеть, поехали в Бодайбо мыть золото в старательской артели.

Дела у них пошли неплохо: отработав сезон и получив расчет, Сергей прикинул: сезона через три денег хватит не только на свадьбу, но и на квартиру. В Иркутске у него была девушка, на которой он собирался жениться.

Но скоро выяснилось: она его не очень-то ждала. Встретив его в аэропорту, старший брат Петр сказал, что она первой откликнулась на перемены и бросилась в рыночные отношения, показывая состоятельному народу товар лицом.

— Да ты можешь и сам убедиться. Сходи в этот гадюшник под названием кабаре «Дикий Запад». Его полуподпольно содержит один грузинский «авторитет». Попасть туда трудно, но за хорошие деньги можно. Она там работает танцовщицей.

Этим же вечером Сергей с Николаем Русяевым пошли в кабаре. Действительно, попасть туда было непросто, плата за вход тянула на билет до Бодайбо.

Анну он увидел не сразу, она появилась во втором отделении, когда публика была уже навеселе. Номер так и назывался — «На Диком Западе». Сначала в пляжных костюмах откуда-то из полутьмы выскочила стайка девушек и стала изображать индейских танцовщиц. Затем в освещенном кругу оказалась Анна в чем-то легком и просвечивающем. Покачивая бедрами, она под музыку легкими движениями начала медленно снимать одежду. Сергей вдруг почувствовал, как в нем что-то замкнуло и, сжигая все, волной пошло по телу. Все, что видели его глаза, было похоже на дурной сон. Неужели это его Анька: милая, добрая, ласковая? Что же произошло с ней? Когда на сцену полетел бюстгальтер, Сергей, с раскаленной головой, не понимая, что делает, встал и пошел прямо на нее.

— Сидеть, смирно! — рявкнул он, когда ему попытались преградить путь. — Я вам сейчас покажу Дикий Север!

К нему тут же бросились бритоголовые крутые ребята, которые прирабатывали в кабаре вышибалами.

— Прочь, гниды! — орал Сергей, расшвыривая их по сторонам.

Но к ним подоспела подмога. В свою очередь, на выручку к Сергею бросился Русяев. С криком: «А вы брали дворец Амина?!» — он врезался в самую гущу дерущихся. Через пять минут кабаре напоминало финал ковбойского фильма: перевернуты все столы, разбиты стулья и посуда. Ну что серьезного могла противопоставить боевому опыту ветеранов афганской войны разжиревшая на дармовых харчах городская шпана? Краем глаза Сергей увидел Анну, ее искаженное испугом лицо и подпрыгивающие на бегу лиловые соски.

С некоторыми косметическими потерями — порванная рубашка у него и разбитая губа у Русяева — они покинули «Дикий Запад». Но на этом дело не закончилось. К Сергею с угрозами стали наведываться ходоки от хозяина кабаре. Проводив Кольку на Урал и послав ходоков куда подальше, он улетел в Бодайбо.

К весне артельная братва собиралась вновь. Начальство старалось набирать людей с разных концов: литовцев, молдаван, западных украинцев, ингушей. Вскоре после референдума о сохранении Союза начались споры: кто кому должен и кто на кого работает. Получалось, что во всем виновата Россия и конкретно он — Сергей. Однажды вечером в бичарне — так старатели меж собой называли общагу — произошла драка. А началось с западных украинцев, те стали задираться: почему, мол, москали всех подмяли и другим ни житья ни продыха, даже в школах вместо родной мовы они должны учить русский?

— Хлопцы, но если с нами так плохо, чего ж сюда, за тысячу километров, едете? — спросил Сергей. — Ну, сидели бы у себя, пили горилку и балакали на своей мове.

— Работаем, ишачим, а толку? — ответил за всех молчавший до сих пор ингуш Аслан. — Та же турьма, как и Савецкий Союз, разве что колучей проволоки да сторожевых вышак нет.