Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Бутаков cтр.№ 65

На большевиков это произвело тогда сильное воздействие. Они поспешно отменили свою демонстрацию 10 июня и решили выйти со своими лозунгами на легальную демонстрацию 18 июня, инициированную самим Съездом Советов. Это решение оказалось политически оправданным. В почти полумиллионной толпе демонстрантов в тот день лозунги меньшевиков и эсеров буквально потонули в море большевистских призывов.

Лидеры меньшевиков и эсеров в Советах умели, когда этого требовали их интересы, проявлять жёсткий авторитаризм в отношении своих политических оппонентов. В дни подготовки к Московскому Государственному совещанию в августе 1917 г. ЦИК Советов принял постановление, запрещавшее его делегатам на Совещании выступать с речами без предварительного одобрения ЦИК. Нарушителям данного постановления грозило исключение из ЦИК. Это ставило большевиков перед выбором: или промолчать на Совещании, или лишиться членства в ЦИК и возможности влиять на политику этого важного органа. Большевики избрали третий вариант — они предпочли бойкотировать Московское совещание.

Гибкость и прагматизм большевиков проявились в том, что они не торопились платить эсерам и меньшевикам той же монетой даже когда для этого представлялась возможность. Со стороны это выглядело как демократизм большевиков. В конце августа прошли перевыборы части Петроградского Совета, принёсшие успех большевикам. Это совпало с радикализацией части эсеров и меньшевиков, вызванной провалом мятежа Корнилова. В ночь на 1 сентября Петроградский Совет принял резолюцию «О власти», внесённую большевиками. Резолюция требовала создания правительства только из «представителей революционного пролетариата и крестьянства», незамедлительно, не ожидая Учредительного собрания, проводящего широкие социальные реформы и энергичную внешнюю политику в пользу достижения мира. «Умеренно»-социалистические лидеры намеревались дезавуировать эту резолюцию, добиваясь её переголосования, когда Совет сумеет собраться в более-менее полном составе. 9 сентября эсеро-меньшевистский президиум Петросовета пригрозил подать в отставку, если резолюция Совета от 1 сентября не будет отменена.

В ответ большевики выдвинули предложение о реорганизации президиума на основе пропорционального представительства от партий, входящих в Совет в данный момент. Формально это было справедливое требование, ибо, как показали последние события, эсеры и меньшевики уже не обладали бесспорным большинством в Совете. С незначительным перевесом Совет принял резолюцию большевиков о составе президиума, и его «умеренно»-социалистическим руководителям пришлось исполнить своё обещание — уйти в отставку. В новый президиум правые меньшевики и правые эсеры отказались войти, хотя в нём для них были оставлены места.

Примечательно, что Ленин раскритиковал тактику большевиков в этом эпизоде. По его мнению, партии следовало добиваться реорганизации президиума на основе не пропорционального представительства, а представительства большинства, то есть одних лишь большевиков. Но это была точка зрения человека, удалённого от места события и лишённого полной информации. Большевики ещё не имели абсолютного преобладания в Петроградском Совете. Большинство его депутатов было готово поддержать и поддержало требование большевиков о пропорциональном представительстве в президиуме. Но оно, как показало отклонение им другого предложения большевиков — сделать представительство в Совете от рабочих и солдат по принципу «один избиратель — один голос» (солдатские депутаты в Совете имели непропорционально большое количество мест) — воспротивилось бы любым попыткам большевиков установить в Совете свой партийный диктат.

Радикализм большевиков либералы рассчитывали использовать для дискредитации всех левых сил, включая «умеренных». В своей пропаганде буржуазия всячески выпячивала сходства между «умеренными» социалистами и большевиками. В то же время «умеренные» социалисты считали своим самым опасным врагом не либералов, а большевиков. Эти искажения восприятия, явившись следствием своеобразной российской обстановки 1917 г., в свою очередь оказали на неё влияние. Из них закономерным образом проистекла почти полная потеря «мелкобуржуазными демократами», т.е. эсерами и меньшевиками, политической самостоятельности по отношению к либералам. Вероятно также, что подчинение эсеров и меньшевиков политической тактике либералов не в последнюю очередь обусловливалось решениями известного масонского центра. Даже в те периоды, когда (например, в июле — августе) «умеренные» социалисты составляли большинство правительства, их действия были продиктованы в первую очередь интересами крупной буржуазии.

Так, одной из роковых ошибок «мелкобуржуазных демократов» стало согласие на перенос выборов в Учредительное собрание. 14 июня было объявлено, что выборы в Учредительное собрание пройдут 17 сентября, а созвано оно будет 30 сентября. Однако 9 августа Временное правительство перенесло выборы в Учредительное собрание на 12 ноября, а созыв его — на 28 ноября. Это было сделано исключительно в интересах класса крупных собственников, надеявшегося, что до этого момента можно будет провести все приготовления к установлению «твёрдой власти», после чего Учредительное собрание можно будет вообще отложить на неопределённый срок.

Как развивались бы события, если бы заправилы российской буржуазии и их политическая обслуга оказались не столь близорукими и выборы в Учредительное собрание состоялись в первоначально назначенный день? Вряд ли, учитывая разруху на транспорте и трудности с подсчётом голосов в отдалённых местностях, Учредительное собрание удалось бы созвать точно в срок. Скорее всего, оно собралось бы не раньше октября. Но в любом случае — до Октябрьского переворота. Самого Октябрьского переворота, скорее всего, не произошло бы. Вера в возможность Учредительного собрания дать стране справедливое устройство была в это время ещё сильна во многих слоях общества. Успех большевиков в октябре 1917 г. во многом объяснялся тем, что они позиционировали себя как гарантов Учредительного собрания, а Временное правительство сумели представить как фактор, угрожающий суверенитету Учредительного собрания. Учитывая техническую неготовность большевиков к захвату власти, наиболее вероятно, что до открытия Учредительного собрания, назначенного на октябрь, они не успели бы предпринять никаких активных действий. Инициатива оставалась бы у их политических оппонентов.

Каким бы ни получился расклад сил в Учредительном собрании, очевидно, что его политическая физиономия окончательно выявилась бы не сразу. Если бы Учредительное собрание оказалось неспособно обеспечить некий общенациональный консенсус, то всё равно обязано было пройти какое-то время, чтобы эта неспособность обозначилась достаточно ясно. Как минимум — месяц-другой. Вооружённое восстание — теперь уже не против Временного правительства, а против Учредительного собрания — встало бы на повестку дня большевистской партии не раньше ноября — декабря 1917 г. Какой тогда была бы политическая обстановка — точно сказать невозможно. Ясно одно, что более ранний созыв Учредительного собрания дал бы противникам большевиков как из либерального, так и из «умеренно»-социалистического лагерей реальный выигрыш во времени. Сумели бы они его с толком использовать — на этот вопрос мы, конечно, ответить не можем.

Когда после путча Корнилова «мелкобуржуазные демократы» временно остались у власти в одиночку, все их усилия были направлены к тому, чтобы восстановить политический альянс с крупной буржуазией при доминировании последней. На практике это выразилось в очередной, третьей по счёту, правительственной коалиции с либералами. Керенскому и другим «модераторам» из лагеря «мелкобуржуазной демократии» представлялось, что такой союз гарантирует от экстремистских поползновений справа, которых «умеренные» социалисты опасались сильнее, чем прихода большевиков к власти. Сильнее, ибо им казалось, что претензии правых на власть реальнее и основательнее, чем у большевиков.