История Венецианской республики - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 101

Поздним вечером 30 октября 1457 года, когда Паскуале Малипьеро принял знаки отличия, соответствующие его должности, под дружные приветствия подданных, он стал титулованным повелителем самой прекрасной державы Европы. Город блистал величием, торговля опять процветала, результаты скрупулезных подсчетов казначейства радовали, чего не было уже на протяжении многих лет. Политическая стабильность Венеции, которую не смогли пошатнуть несчастья двоих Фоскари, оставалась пределом мечтаний всего цивилизованного мира. Огромные сухопутные владения протянулись на запад до границ Милана и на север до самых Альп. Обстановка в Восточном Средиземноморье была не такой безоблачной, но и повода для серьезного беспокойства не давала. Константинополь пал четыре с половиной года назад, но перед этим республика заключила с султаном союз и до сих пор оставалась с ним в самых дружеских отношениях. Ее купцам гарантировали свободную торговлю всего за двухпроцентную пошлину. В турецких владениях позволяли открывать консульства. Короче говоря, не возникало никаких причин для того, чтобы торговля на Востоке велась бы менее активно или менее успешно, чем при Палеологах.

Если бы Мехмет II довольствовался тем, что уже покорил, остановил бы свою армию и стал бы закреплять свои великие завоевания, у венецианцев были бы все поводы для оптимизма. Но султан не довольствовался своими достижениями. Ему только исполнилось 25 лет, он пылал страстью миссионера, веря в свое предназначение нести слово пророка народам Европы и дальше. Может быть, интуитивно он чувствовал, что если он остановит свой безудержный порыв, это может обернуться для него гибелью. ^[198] Некоторые христианские правители, чьим владениям турки угрожали в первую очередь, соглашались принять вассальную зависимость от султана и платить ему дань, но их предложения были сразу отвергнуты. Султан хотел править сам и на меньшее не соглашался. За время короткого и непримечательного правления Паскуале Малипьеро, продлившегося до 1462 года, ^[199] султан стер последние следы независимости Сербии, хотя такой стратегически важный город, как Белград, благодаря гению венгерского полководца Яноша Хуньяди удалось спасти. Еще полвека им владели христиане. Мехмет захватил все основные острова на севере Эгейского архипелага. Потом он двинулся на юг и сначала выгнал из Афин флорентийских герцогов, затем изгнал двух беспомощных братьев последнего византийского императора — Фому и Димитрия Палеологов, объявивших себя деспотами Пелопоннеса. Через два года он спал повелителем Боснии, и венецианские города на далматском побережье оказались под угрозой захвата.

Но не только далматские города в надежде на спасение взирали в сторону Риальто. Вскоре тревожные настроения распространились по всей Западной Европе. Венеция, обладавшая самым мощным в христианском мире флотом, просто в силу своего географического положения при любом нападении неизбежно оказывалась на острие атаки. В самом деле, выбирать было не из чего. Генуя не могла продолжать серьезную борьбу после того, как отдала Мехмету Галату и торговые форпосты на Черном море, которое султан превратил в свое внутреннее море. Венгрия, лишившись после смерти Хуньяди лидера, ослабела и утратила боевой дух. Священная Римская империя теряла земли почти с такой же скоростью, с какой ее восточный соперник их занимал.

Поневоле Венеции пришлось играть роль защитницы слабых от турецкого нашествия, и она это проделывала благодаря искусному ведению политики. Мирным путем она присоединила к своим владениям Корфу еще в 1356 году, Навплию и Аргос в 1388-м и Салоники в 1423-м, хотя последнее приобретение было не особенно удачным. Через два года после него началась бестолковая война, закончившаяся в 1430 году тем, что город достался султану. Но часть прибыльных эгейских колоний добровольно отошла под защиту Венеции. Турки, однако, копили силы и представляли все большую угрозу. Приходилось сдерживаться. За последние годы правления Франческо Фоскари Венеция дважды отказывалась от участия в военных союзах, и Паскуале Малипьеро продолжил прежнюю политику. ^[200] Когда папа Пий II в сентябре 1459 года собрал в Мантуе собор христианских правителей и стал призывать к крестовому походу, республика посчитала нужным напомнить всем об их медлительности шесть лет назад во время осады Константинополя. На этот раз было решено действовать только в том случае, если все христианские правители примут участие, действенное, масштабное, соответствующее их возможностям. Если учитывать, что часть делегатов снова не проявили никакого энтузиазма, такое условие вряд ли было выполнимо. Папа Пий покинул Мантую разочарованным, но идею крестового похода не оставил. В 1462 году он рассказал некоторым из кардиналов, как он проводит ночи без сна, страдая от своей беспомощности и стыдясь своего бездействия. Год спустя папа обнародовал свой новый план — несмотря на свою слабость, ^[201] он сам вместе с герцогом Бургундским поведет войско, а Венеция предоставит для него флот.

К тому времени, как призыв к участию в походе папы достиг синьории, Паскуале Малипьеро уже умер. Ему наследовал Кристофоро Моро, человек с гораздо более сильным характером. Моро был уже стар, но загорелся идеей крестового похода, пожалуй, не меньше римского папы. Его чувства хорошо показывает тот поток писем, которыми он забросал папу, вдохновляя его на решительные действия. Большинство соотечественников его поддерживало. Скорость и мощь турецкого натиска на протяжении последнего десятилетия сказывались на настроениях венецианцев. Большой совет уже заключил антитурецкий союз с Венгрией, а теперь поддержал усилия папы. Вдохновленный, Пий снова написал дожу, предлагая ему лично присоединиться к нему и герцогу Бургундскому. «Сейчас, — писал он, — не только Греция, но вся Азия, весь Восток содрогается от ужаса… Мы трое стариков, а бог любит троицу. Нашей троице помогла бы Троица Небесная, и наши враги пали бы к нашим ногам». Совет дал согласие — на этот раз 1607 голосами против 11 при 16 воздержавшихся, — чтобы дож и в самом деле отправлялся в поход. Когда через несколько дней дож здраво поразмыслил о своем решении, его попытки отказаться от участия в предприятии были с негодованием отвергнуты. Как сказал один из наиболее бестактных советников, «слава и благоденствие нашей земли для нас дороже вашей персоны».