Романовы. Ошибки великой династии - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Шумейко cтр.№ 31

Разлад Льва Толстого с русской государственностью – случай совсем другой, и первоначально сей разлад был связан отнюдь не с его «ультраевангелизмом», «ультрабуддизмом», непротивлением злу, «опрощением» жизни, «окрестьяниванием» быта, вегетарианством, босохождением и прочими, как сказали бы мои студенты, «закосами». Нет, разлад Толстого с русским государством был вызван войной, конкретнее: Крымской войной 1853–1856 годов.

Это я, в том числе и хронологически, доказывал в своём выступлении 2011 года на Никитском клубе. Это собрание учёных, писателей, бизнесменов, основанное на междисциплинарном подходе Римского клуба, возглавляемое профессором Сергеем Петровичем Капицей, уделяет внимание многим разноплановым проблемам: Русское пространство, история русских модернизаций, проблемы истолкования истории Второй мировой войны, концепции столицы (по недавнему расширению Москвы) и таким персонам, как Ломоносов, Витте, Толстой. Трое докладчиков по теме о Льве Николаевиче детально и квалифицированно разобрали его художественное творчество, публицистику, «толстовство». Я же задался частной целью – среди всех государственных, общественных институтов, равно отвергаемых графом Толстым: суд, церковь, армия, полиция, частная собственность, брак, смертная казнь, присяга… выделить тот элемент, с которого и начался его «уход». Ведь вовсе не одномоментным было его разочарование в государственно-общественном устройстве – это был процесс растянувшийся на 55 лет! Мой ответ на вопрос «От чего сначала отрёкся граф Толстой?», содержащийся в предлагаемом докладе, будет ещё и некой «точкой перехода» от сквозной темы этих глав, духовному кризису, подточившему империю и династию в начале XX века, к главе «Войны. Императоры».

«Как четвёртого числа нас нелёгкая несла…» (Вспять от государства.)

Известно, что сегодня «толстовские споры» расходятся кругами от одного вопроса, пункта, камнем брошенного Львом Николаевичем: «Государство». Даже тенденциозные сегодняшние разбирательства, вроде имевшего место в марте 2010 года в Кировском суде Екатеринбурга, т. н. «антиэкстремистский процесс», на котором Лев Толстой был обвинён экспертом по экстремизму Павлом Суслоновым в «в подстрекательстве религиозной ненависти к Православной церкви», признают что причиной негативного отношения графа Толстого к РПЦ была государственность Церкви. Например, вердикт Льва Николаевича о тринитарности, учении о Троице, прост: «Не понимаю», а вот пункты, связанные именно с государственностью (присяга на Библии в армии, в судопроизводстве, освящение воинских частей, кораблей), им критикуются непримиримо. Ну и, конечно, сами атрибуты государства – армия, полиция, суд, судебные наказания, в т. ч. казни – гневно и вдохновенно Львом Толстым ниспровергаются… По-моему, крайне интересно: какое из этих самых «атрибутов государства» первым попало в «чёрный список» Толстого? Ведь это же не просто «первое подвернувшееся под руку», под весьма тяжёлую руку графа. Это, по современно-популярным терминам, «слабое звено». Ведь и друзья, и недруги отмечали основательность, последовательность, «системность» классика, «случайно подвернувшегося под руку», в «толстовстве» быть не могло. Итак: государственная церковь, полиция, армия, суд, личность монарха, министерства, частная собственность, система образования, брак?

Армия. Именно армия. Кратко доказать это здесь можно хронологически. Хотя бы «отматыванием плёнки». Вот Набокова более всего поразило в… скажем, «казусе, случае Пушкина» то, что он погиб буквально накануне прихода фотографии. Первые даггеротипы в России появились чуть ли не через месяц после его смерти, и Пушкин навсегда остался «в воображении», вне реального оттиска. А вот другое искусство, «важнейшее для нас из искусств», кино, Льва Толстого застало. Так что отмотаем плёнку и убедимся, что задолго-задолго до, допустим, осуждения смертных казней в известной брошюре, всего суда присяжных в романе «Воскресение», до этого «клинча» с госрелигией вообще, до расцвета термина «критический реализм», был его конфликт, «первоконфликт» с армией. Толстой 1860-х годов – справный помещик, может, чуть более скромно одетый, но всё же: скупающий поместья на гонорары, на те рекордные 500 руб. за авторский лист (или 200 руб., но помню, отмечалось, что у него были самые высокие гонорары в тогдашней России) – это отношение к собственности – авторской, земельной. Ещё до этого – венчающийся с Софьей Николаевной, крестящий своих детей (отношение к браку и к таинствам государственной церкви…). И так пройдя ещё «до» и «до»… мы и дойдём до той самой солдатской песни «Как четвёртого числа нас нелёгкая несла…» 1855 года.

Да, были и критические строки об «офицерах-наполеончиках», готовых убить две сотни душ за крестик или четверть жалования – в «Севастопольских рассказах». Но та песня – случай особый в биографии Льва Толстого. Взять отношение его к стихам, его известное сравнение: «как если бы мужик шёл за плугом приплясывая», и то, что «Евгения Онегина» он прочитал 26 лет от роду, случайно: на почтовой станции никаких книг-журналов не оказалось, кроме… «Ладно, стихи, мне как раз надо заснуть поскорее».

К тогдашнему собранию я над собой поставил маленький эксперимент: не стал разыскивать текста той песни, – моё собрание сочинений Толстого – простой советский 12-томник, где её, конечно, нет. А попался мне этот текст в альманахе «День поэзии» за 1986. Вот как запомнилось с тех лет.

«Как четвёртого числа нас нелёгкая несла горы отнимать. Барон Вревский, генерал, к Горчакову приставал, когда подшофе. “Князь, возьми ты эти горы, не входи со мною в ссору, не то донесу”. Собиралися в советы все большие эполеты, даже Плац-бек-Кок. Полицмейстер Плац-бек-Кок никак выдумать не мог, что ему сказать…»

Ну и далее строки, известные всем, «лидер цитирования»: «Гладко вписано в бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить… »

О чём это? Об одном военном совете, имевшем место в осаждённом Севастополе? О тщете военного планирования, планирования вообще чего-либо? О произошедшем за 10 лет до романа «Война и мир», до описания той всем памятной сцены накануне Аустерлица: «Дер эрсте колонне маршрирен… Первая колонна марширует…» – и спящего, даже похрапывающего Кутузова. Биографические справочники (я с ними сверялся) подтверждают: «…Сатирическая песенка, на манер солдатских, по поводу несчастного дела 4 августа 1855 года, когда генерал Реад, неправильно поняв приказание главнокомандующего, неблагоразумно атаковал Федюхинские высоты. Песенка (“Как четвёртого числа, нас нелёгкая несла горы отбирать”), задевавшая целый ряд важных генералов, имела огромный успех и, конечно, повредила автору. Тотчас после штурма 27 августа (8 сентября) герой севастопольской обороны Лев Толстой был удалён из действующей армии, отправлен в Петербург».

Но абсолютно недостаточно зафиксировать, что вот-де «у Толстого… это (антигосударственный синдром) началось с 1855 года, с Крымской войны».

А что это была за война, Крымская?!

Начну с вопроса, подходящего для всяких телевикторин, заключения пари: когда была построена первая железная дорога в Крыму? И кем?

Ответ: в 1855 году. И, оказывается, – высадившимися англичанами. От Балаклавы (их порт снабжения) до окраин Севастополя. Сыграла решающую роль в снабжении армий союзников, осаждавших Севастополь.