Мысли, которые нас выбирают. Почему одних захватывает безумие, а других вдохновение - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Кесслер cтр.№ 34

Сам Уоллес признал это спустя много лет в интервью журналу «Амхерст»: «Я не входил в братство, не посещал вечеринки и вообще не сильно участвовал в жизни колледжа. У меня было несколько близких друзей, весь мой круг. Я все время учился. То есть буквально все время. Я был одним из тех людей, которые сидели в библиотеке Фроста до последней минуты в пятницу вечером, а утром в субботу, сразу после завтрака, уже были на ее ступенях в ожидании открытия. Существовала счастливая причина для такой учебы, а также печальная причина. Это был Амхерст с его большими надеждами, блестящими профессорами и авральными работами. Мне нравилось читать, писать и думать. Во многих смыслах я здесь стал живым. Но я все время боялся. Амхерст ужасал меня – своей красотой, традицией, элитностью и стоимостью».

Все это были проблемы, с которыми сталкивались многие первокурсники. Особенно подавляло Уоллеса растущее понимание того, что, несмотря на многообещающий блеск нового начинания, он не мог побороть свои прежние слабые стороны.

«Когда мы были детьми, ни у кого из нас не было дырок в зубах. У Дэвида появилась дырка в восьмом классе, и он просто испугался, – вспоминает сестра Уоллеса. – Я помню, он был ошеломлен от омерзения… Ведь он хотел быть самым лучшим во всем. Ему нравилось отделять себя от других людей, от всего, что считается нормальным. И это на самом деле обернулось тем, что иметь дырку в зубе неприемлемо. Дэвид любил рассказывать, как он отлично справился, не важно с чем. Это касалось всего подряд – от посещения дантиста: “Вот удивительный парень, у которого нет никаких дырок” – до самых лучших отметок в школе».

Уоллес рано столкнулся с дилеммой: нужно ли ставить такие высокие цели, которых он наверняка не достигнет? Грандиозные намерения должны были показать ему собственное превосходство, но вместо этого создали внутренне преставление о себе, которое сопровождало его всю жизнь: он не соответствует требованиям; его жизнь – обман; он неудачник. Самокритика в крайней степени – тень над всеми его устремлениями – постоянно подтачивала его.

Это настроение распространялось и на личную жизнь Уоллеса. Джеймс Уоллес объяснял: «Если кто-то говорил Дэвиду: “Я люблю тебя”, его реакция была следующей: “Я снова это сделал. Я обманул человека, который не увидел мои плохие стороны”». Тем не менее, плывя вверх по течению через потоки собственного неодобрения, Уоллес всегда надеялся на большее: больше достижений, больше признания, больше любви.

С самого юного возраста Уоллес решительно настроился произвести впечатление на родителей – двух высокоинтеллектуальных людей с собственными жесткими стандартами. Отец Уоллеса был ученым, который десятилетиями работал над очень сложными философскими проблемами. Салли была профессором английского языка в колледже Паркленд, штат Иллинойс, и твердой рукой вела домашнее хозяйство. Она любила играть в слова и обожала звучание определенных выражений. Кроме того, она была страстно увлечена грамматикой и в 1980 году написала книгу под названием «Практический английский безболезненно», предназначенную обучать грамматике и сочинению в легкой и веселой манере. Мать Уоллеса делилась с детьми своими интересами; Уоллес поддерживал ее с энтузиазмом. Дети придумывали розыгрыши друг для друга, играя со значением и написанием слов. «Когда Дэвид учился в старших классах, ему нравилось прийти домой и крикнуть мне: “Где мои родовые покровы? – которые также называют рубашкой”, – привела один такой пример Салли. – По-моему, он увлекался этим до самого отъезда в колледж».

«Он на самом деле ужасно хотел, чтобы родители им гордились, – рассказывает Эми о своем брате. – Он думал, что родители не ценили, каким умным он был».

Живительная надежда на то, что все станет по-другому в новом окружении, начала таять на втором году обучения в Амхерсте. Разум Уоллеса – всегда проницательный и быстрый – начал слегка успокаиваться на первом курсе, смущенный новизной обстановки и достигнутыми успехами. Однако, когда Уоллес вернулся к учебе осенью 1981 года, все вернулось на свои места.

«Когда вы что-то говорили Уоллесу, он считывал не только прямой смысл ваших слов, но и коннотацию: какое намерение может стоять за словами, какой более глубокий эмоциональный подтекст? – рассказывает Уильям Деврие, один из профессоров, учивший Уоллеса в Амхерсте. – Я не думаю, что он воспринимал более осознанно свое физическое окружение, но скорее всего Уоллес был более чувствительным к обычным и эмоциональным аспектам человеческой деятельности и различных ситуаций… Вряд ли он размышлял над этим, скорее он видел эти более глубокие измерения. Так же как мы воспринимаем многозначные слова, а не их состав или буквы, он видел – моментально – социальное и эмоциональное значение действий человека».

Как это описывает другой сосед Уоллеса по комнате: «У него был самый беспокойный ум, который я когда-либо встречал. Ум Дэвида работал в пять раз быстрее, чем у любого другого. Но проблема заключалась в том, что он не был в пять раз эффективнее. Просто работал быстрее. Его ум работал на ускоряющей передаче».

Привычки, которые когда-то приносили Уоллесу облегчение и удовлетворение, начали превращаться в проблемы. Например, употребление марихуаны, которое в свое время позволило ему «ослабить сверхбдительность и почувствовать себя комфортнее в собственной шкуре», как выразился Дэйв Колмар, теперь, похоже, вышло из-под контроля. Сначала Уоллес верил, что он нашел разумный путь для успокоения нервов; иногда его лучшие сочинения – Уоллес начал экспериментировать с беллетристикой на втором курсе – связывали с курением марихуаны. «Но это все, конечно, ложь, потому что контроль постепенно ускользал, – скажет позднее Уоллес в одном из интервью. – Это перестало быть привычкой – “Я так хочу”, но превратилось в нечто “Похоже, мне это необходимо”. Этакий внушительный сдвиг от “Мне чего-то хочется” до “Мне это нужно”».

Кроме того, желание Уоллеса впечатлить родителей, наряду с поощрениями, которые он получал от профессоров, теперь превратилось в обескураживающее чувство обязанности и страх перед неудачами: «Каждый миг бодрствования меня преследовала мысль о том, как выполнить задание наилучшим образом, и я пытался это делать» – так рассказывал Уоллес старому школьному другу об учебе в Амхерсте.

И как всегда, он не смог оправдать свои непомерные ожидания. «У меня не создалось впечатления, что Дэвид был настроен только на отличные оценки, – вспоминает один из его приятелей. – Не то чтобы он пытался хорошо выглядеть на бумаге и перейти на следующую ступень. Он был другим. Дэвид пытался соответствовать собственными стандартами и боролся против них, и эти стандарты были жестче, чем в колледже Амхерст. Он хотел решить проблему, пазл, который он сам создал, но это было невозможно по ряду причин».

К ноябрю своего второго года обучения у Уоллеса начались проблемы в повседневной деятельности. Он стал более тревожным, а затем начал зацикливаться на том, что казалось ему важным. Например, Уоллес очень сильно боялся потерять любимую ручку. Каждую ночь он вскакивал с кровати, едва заснув, чтобы проверить, лежит ли ручка в сумке. Это было примерно в то время, когда Уоллес, по словам Костелло, начал «принимать три кошмарные дозы» крепкого спиртного перед сном. «Он полностью разучился успокаиваться», – объясняет Костелло. В результате Уоллес стал отчаянно ломать голову над тем, как победить страх и восстановить контроль.