Мысли, которые нас выбирают. Почему одних захватывает безумие, а других вдохновение - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Кесслер cтр.№ 46

В молодые годы, в Джорджии, Чепмен работал консультантом в Ассоциации Молодых христиан. В 1975 году организация отправила его через океан, в Ливан, на летнюю работу. Из-за гражданской войны ливанское отделение АМХ было вынуждено закрыться, и тогда Чепмену предложили работу за 200 долларов в неделю в Форт Чаффи, штат Арканзас. Там он помогал размещать десятки тысяч «лодочных беженцев», спасающихся бегством в Америку после поражения Южного Вьетнама. Тогда, казалось, Чепмен нашел свое призвание. Он работал по шестнадцать часов в сутки с детьми беженцев. Он организовал музыкальную группу и команду для игры в софтбол. Во время посещения лагеря беженцев президент Джеральд Форд пожал ему руку в знак благодарности. Позднее начальник Чепмена будет говорить о Дэвиде в превосходной степени, восхищаясь его работой и его характером.

В течение всего этого периода Чепмен боролся с депрессией, несмотря на то что был помолвлен с Джессикой Бланкеншип, которую знал с детства. Он принял решение покинуть лагерь и поступил в колледж Ковенант – христианское учебное заведение, где училась и Джессика; но там он постоянно чувствовал разочарование под влиянием рутины студенческой жизни. Чемпен очень хорошо это запомнил. «В Ливане… Я был кем-то… это было самое потрясающее ощущение в моей жизни. Даже когда мне пришлось уехать, в воспоминаниях это стало еще лучше… в Форт Чаффи. А потом, когда работа закончилась, я стал никем», – рассказывал Чепмен Джонсу.

В колледже он оказался простым студентом, который готовится занять скучную должность. Он уже был не на войне. Чепмен ходил на занятия, и в этом не было ничего героического. Задания угнетали его, мешала учиться и усугубляющаяся депрессия. Он думал о себе как о низшем существе по сравнению с другими студентами. Поэтому Чепмен вернулся в Форт Чаффи, пытаясь восстановить героическое чувство, которым наслаждался, помогая беженцам. Но все было иначе.

Он вернулся в Атланту и работал охранником, проводя многие часы в одиночестве, – и его одиночество только усиливало ощущение собственной неадекватности и погружения в депрессию. Охранник – работа для тех, кто «никто» в жизни, поэтому Чепмен искал именно такой род занятий. Работа усиливала его чувство приниженности, депрессия усугублялась. Столкнувшись с такими изменениями личности Чепмена, Джессика разорвала помолвку.

«Когда моя связь с АМХ развалилась, я всего лишился, и облака начали сгущаться», – вспоминал Чепмен. Он переехал на Гавайи в попытке найти хотя бы видимость мира в раю, но весной 1977 года попытался лишить себя жизни. Шланг, который он присоединил к выхлопной трубе машины, чтобы направить газ в салон, расплавился, и это спасло ему жизнь. Проблеск удачи ободрил его, и Чепмен решил жить. Он нашел убежище в больнице, куда обратился за лечением. Удивительно, что уже через пару недель «неудачник» Дэвид стал центром внимания больницы: то он оживленно болтал с персоналом, то играл на гитаре и пел для других пациентов. Сотрудники так полюбили его, что предложили работу в отделе технического обслуживания. Теперь, счастливый, он зарабатывал на жизнь мытьем полов среди новых приятелей.

К 1978 году, казалось, жизнь Чепмена наладилась. У него выросла самооценка. Он занимался затяжными прыжками с парашютом со своими коллегами по работе. Он был популярным, его считали членом семьи. Он начал ухаживать за подругой-японкой Глорией Абэ. В июне 1979 года они поженились.

Примерно в то же самое время родители Чепмена развелись, и мать переехала на Гавайи, чтобы быть ближе к сыну. Узнав о том, как ужасно отец обращался с ней, Чепмен закипел снова. По иронии судьбы, повышение по службе оказалось для него ударом, от которого он не смог восстановиться. Чепмен начал работать помощником в отделе общественных связей больницы. Он не думал особенно о своих обязанностях, но что сбило его с пути, так это одиночество на рабочем месте, в типографии больницы: там он был изолирован от всех остальных. Одиночество снова швырнуло его в бездну. Когда Чепмен был частью сообщества, он мог нормально жить; в одиночестве – начинал медленно опускаться. Депрессия подстегивала его гнев, он начал спорить и ругаться с коллегами, что только усугубляло его одиночество. Это было долгое падение по спирали. Ситуация становилась безвыходной, и он смирился.

Чепмен начал просто проживать день за днем и сорить деньгами. Чтобы оплачивать счета, он нанялся охранником, стал сильно выпивать. Он сам себя изолировал, целыми днями сидел дома, поскольку почти все в мире было стимулом для его гнева. Он не понимал, что одиночество только усиливало его сверхчувствительность к пренебрежению и отвержению. Он бросил работу и начал прятаться. Именно в этот период открылась его навязчивая фиксация на Джоне Ленноне.

«Я сделал ошибку, убежав от проблем и изолировав себя. Мои проблемы стали огромными очень, очень реальными – и очень, очень разрушительными. Когда вы отделяете себя от мира, вы должны изобрести собственный мир. И я это сделал. Я изобрел свой собственный мир. Я так замкнулся в себе, что у меня больше не было причины жить на свете. Я становился все более скрытным, погруженным в себя, параноиком – все более и более чувствительным и ранимым. Я стал ненавидеть людей, презирать людей – тех, кого знал раньше, не чужих. Я больше не мог ни с кем разговаривать, потому что мимолетный взгляд мог привести меня в бешенство, – рассказывал Чепмен Джеку Джонсу. – Я просто не знал, как справиться с любым отказом или неприятием».

Чепмен решил направить всю энергию своего разрушительного торнадо против Джона Леннона, и направить так, чтобы выглядеть при этом важным и значительным, героем. Все в его окружении подливало масла в огонь его ненависти к лицемерию и фальши, к бессилию, которого он страшился. Это кажущееся зло сконцентрировалось на выбранной фигуре.

Восьмого декабря 1980 года Чепмен решил – пора. Убей фальшивку. Убей лицемерие. Когда подъехал белый лимузин, он точно знал, кто там сидит. В душе Чепмена боролись Ребенок и Взрослый. Как он сам вспоминал позднее: Ребенок умолял, он хотел убивать. Взрослый говорил ему – нет. Ребенок настаивал. В панике Взрослый исчез. Чепмен достал пистолет и сжал его.

В тот же день раньше у Чепмена уже был шанс совершить свой террористический акт, но – не получилось. Джон и Йоко вышли из «Дакоты», Чепмен подошел к Леннону и без слов протянул ему альбом. Член знаменитой четверки, автор и исполнитель собственных песен, стоя у машины, попросил ручку, любезно подписал альбом, поставил число и с улыбкой протянул обратно Чепмену. Тот был ослеплен: он не мог поверить и был буквально обезоружен такой доброжелательностью. Все еще улыбаясь, Леннон сел в лимузин и уехал. Остолбенев, Чепмен забыл о том, что собирался сделать. Но спустя несколько часов Леннон вернулся, и в этот момент Чепмен уже был готов к убийству. Йоко первая вошла в проход, который вел во внутренний двор «Дакоты», Леннон последовал за ней. Чепмен достал револьвер и пять раз выстрелил ему в спину.

Марк Дэвид Чепмен застыл на месте, не в силах двинуться. Ему больше некуда было идти. Что еще мог сделать тот, кто совершил столь уникальный исторический поступок? Затем он медленно сполз по стене. Швейцар подбежал и спросил, понимает ли он, что сотворил. Он закричал: «Посмотри, что ты наделал! Убирайся!» Невероятно, швейцар советовал ему бежать.