Между нами только ночь - читать онлайн книгу. Автор: Марина Москвина cтр.№ 7

Не то чтобы сколотить какой-никакой капитал, тут ей все пути были заказаны, даже слегка набить карман холщовых штанин не представлялось ни малейшей возможности, ибо она исповедовала бездонный present art, будучи – если можно так выразиться об Ирке – рогом изобилия, осыпающим дарами всякого, кто к ней приближался. Любые ее трудовые подвиги оборачивались рейдом по магазинам в поисках невиданных сюрпризов, каждый из которых, полученный из ее рук (к слову сказать, освоивших вслед за папой, Евгением Августовичем, рэйки), становился счастливым талисманом, сакральной штукой и запоминался навсегда.

Как-то она мне подарила “Rаinbow maker”, кристалл Сваровского, подвешенный на прозрачную коробочку с механизмом, вроде часового, и солнечной батареей. Я приехала вечером в Уваровку, прилепила его к стеклу и заснула. На восходе в окно ударило солнце, кристалл поголубел, потом стал ярко-фиолетовым (“напыжился”, заметила Ирка), и медленно, зависая в воздухе, по комнате поплыли радуги, то появляясь, то исчезая, – синь, зелень, желтизна…

Я впала в прострацию.

За окном бабочки, яблони шелестят листвой, над ними – облака, распевают птицы, кто-то за водой идет к колодцу, звенит колодезная цепь, закукарекал петух, звякнул уличный умывальник – в тишине и прохладе утра, – среди плывущих радуг Иркиных, цветущих сентябрин с гудящими шмелями.

Да все ее подарки я храню: и ручку с окрыленным Пегасом, и амбарную книгу для записей с фресками культового храма Хаджурао – золотым тиснением на переплете. Этнодиск и вовсе заездила (“Ты представляешь, я ее слушала в Коктебеле под Кара-Дагом, и такая радость идет оттуда, что я не выдержала и начала кататься по траве…”)

Обычно мы с ней договаривались встретиться в кафе, чтобы золотить мое ожидание бокальчиком вина: я и сама горазда опаздывать, но Мелдрис в своих опозданиях – non plus ultra, что было начертано на Геркулесовых столбах и в переводе с латыни означало дальше ехать некуда. Обе мы глядели вослед уходящим от пристани кораблям, улетевшим самолетам, не дождавшимся нас поездам. Единственный, кто превзошел обеих вместе взятых, это ее бывший муж – истинный англичанин Марк (“а вы говорите – манеры, вековые английские традиции…”).

“Путешествие в Египет изменило Марка в лучшую сторону, поскольку в противоположную его изменить уже нельзя, он достиг апогея, – она жаловалась из Лондона. – Полная расхлябанность в отношении времени и денег! Я, конечно, тоже не подарок и всё время опаздываю, но на 10–15 минут, и то последнее время что-то пунктуальнее стала, старею, наверное. А этот умудрился опоздать на 55 минут на фильм Лондонского кинофестиваля, я его так хотела посмотреть! Причем без всякой причины, в тот день у него не было никаких дел. И это после того, как позавчера мы поехали любоваться фейерверком на берегу Темзы и въехали на мост, откуда можно было всё увидеть, в момент, когда только-только отгремело эхо последнего залпа. Это Марк мне решил устроить сюрприз!..”

Марка я никогда не видела, но ознакомилась с его посланием, написанным весьма высокопарным стилем, где он просит у мамы с папой Иркиной руки.

“Аня и Женя, смиренно прошу Вашего согласия и благословения на брак меня с вашей дочерью Ириной. Я обещаю и обязуюсь любить, заботиться, поддерживать и защищать Ирину, как самого себя и больше чем себя, как мою жену. Так как в эту пятницу мой день рождения, я решил сделать предложение не позднее того дня, когда буду принимать подарки. Я сделаю предложение Ирине и скреплю его кольцом. Посему, думайте о нас в эти выходные, а Вы, несомненно, будете в наших мыслях в этот день и всегда.

В покорности, с уважением и любовью —

Марк”.

“Мама, папа, я влюблена как никогда, на сегодняшний день это уже факт, и наконец-то взаимно! – пишет окрыленная Ирка. – Мне кажется, я нашла то, что искала. С ним мне никогда не будет скучно – вот уже два месяца длится наш роман, а мое чувство не только не притупляется, а напротив, становится всё ярче. Он совершенно необыкновенный, Единственное, чего я не могу понять, что он во мне нашел. По сравнению с ним я кажусь себе просто какой-то серой мышью. Заглядывать в будущее не хочется, а хочется наслаждаться счастьем, которое, наконец-то, ниспослано мне откуда-то свыше…”

“Любимая моя семья! Не успела я сесть за письмо, как Марк мне, между прочим, заявляет, что он-то письмо вам уже отправил, так что всё самое важное вам уже известно. Я теперь не знаю о чем и писать, тем более что главное событие он планирует на завтра, 30 июня, в свой День Рождения. В этот день мне будет преподнесено кольцо, над которым он колдовал вместе с ювелиром больше трех месяцев. Вот же терпение! Я уже несколько дней не сплю, не ем в ожидании.

…Странно, но теперь, когда у меня есть Марк, я вас люблю и скучаю по вас еще больше. Так хочется делиться с вами своими радостями и обидами, поскольку теперь их в 10 раз больше, чем раньше”.

“Чудо свершилось – тыква превратилась в карету, мыши в лошадок, а осенняя слякоть в перламутровую раковину…. В Бангкоке гоняла на мотоцикле, ела саранчу и жареных улиток. На побережье Бенгальского залива бороздила коралловые рифы с маской и ластами. А на Новый год мы с Марком собираемся покататься на лыжах в Калифорнийских горах… Боже, за что мне так повезло?..”

“Свадебное путешествие состоялось! Проплыло как сон – по колено в воде, в окружении говорливых итальянцев, узкобедрых гондол, обветшалых дворцов, стай ленивых разъевшихся кошек и пастельных закатов. Решили отныне каждую годовщину нашей свадьбы праздновать в Венеции”.

“Дома никаких перемен – квартиру еще искать не начали – денег нет (еще бы, на рок-фестиваль Марк истратил жуткую сумму). Работы в офисе столько, что вечерами прихожу домой и падаю, а Марк начинает рвать на себе волосы, думая, что я встретила кого-то другого. Просто психа из меня хочет сделать, не говоря уж о том, что самого уже давно пора в Кащенко свезти. И так каждый день. Ни житья, ни покоя, ни книжку почитать, ни телевизор посмотреть – только и доказываю ему, что я не верблюд. Без конца ссоримся, но быстро миримся. Зато когда все хорошо, от любви и восторга хочется бегать по потолку. Так и живем – из огня в полымя и быстрей обратно…”

А через три года:

“В Венецию мы так и не попали. На трехлетнюю годовщину нашей свадьбы (16 марта, если вы помните) Марк пропал на неделю. А потом появился как ни в чем не бывало. Я уже не горю, и не жду, и не прислушиваюсь к телефону. Нет в нем той божьей искры, что сразила меня наповал четыре года тому назад. И живет он, а может, и я тоже, кто ж тут разберет, скорее воспоминаниями о нас или будущим…”

Я даже не знаю, кем был ее Марк – то ли философом, который вскоре “забросил философский камень куда подальше”, то ли фотографом, подающим большие надежды, которым не суждено исполниться.

– Кто он был? – я спросила у Анны Ильиничны, мамы Иры.

– Он был шалопай, – ответила она не раздумывая.

“Чем больше расстояние, отделяющее меня от тех безумных лет, – напишет потом Ира, – тем яснее я вижу качества, за которые я в свое время вознесла его на пьедестал. В нем есть какое-то поступательное движение, в котором интеллект и творческая натура перемешиваются и искрятся, оживляя друг друга. Это совершенно не значит, что с ним можно ужиться рядом…”