Всадник времени - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Потиевский cтр.№ 44

Вот тогда впервые и услышала о генерале Маннергейме. А уже к лету о нём ходили легенды. Она мечтала его увидеть воочию. Видела в газетах его портреты. И, хотя он бывал в Тампере, ни разу ей не удалось увидеть его вблизи. И вот сегодня она прибежала заранее к этому офицерскому клубу. Надела светлое платье с синим шарфом и кружевами на груди. Приладила, чуть надвинув на лоб, лучшую свою шляпку.

Офицеры вышли, плотной гурьбой окружая генерала, беседуя с ним. Он заметно выделялся в толпе, поскольку был выше всех почти на голову.

В белой папахе, расстёгнутой длинной шинели, в сверкающих чёрным блеском сапогах, генерал был строен и красив. Райя-Лиза обомлела. Она смотрела на своего героя восторженным взглядом, пытаясь подойти поближе.

И вдруг она увидела в нескольких шагах от генерала странную пару, и тревога, какая-то болезненная ноющая тревога мгновенно возникла в глубине её груди. Это были, скорее всего, студенты, молодые мужчина и женщина. От них отчётливо веяло опасностью, это Райя-Лиза почувствовала сразу.

Студент был в тонких очках, с острым носом и глаза у него горели безумным огнём. Студентка, тоже в очках, только очень больших, явно постарше своего кавалера, держала его под руку, смотрела на генерала, и взгляд у неё был злой и неподвижный.

Студент, уставившись на генерала горящими своими глазами, быстро сунул правую руку за пазуху...

Райя-Лиза хотела закричать, но не могла, спазмы сдавили ей горло.

...Генерал, выйдя из дверей клуба на небольшую площадку перед домом, стоя в окружении офицеров, сразу увидел эту пару.

Они оба напряжённо смотрели на него. Он мгновенно понял, что эти двое пришли сюда по его душу. Однако страха никогда не было в его сердце. По крайней мере, за собственную жизнь.

Он мог бы, конечно, выхватить браунинг, который всегда носил с собой, и с его опытом и реакцией пристрелил бы обоих мгновенно, но... Тогда это был бы не он. Именно так бы он поступил, если бы эти люди покушались на кого-то другого в его присутствии. Но это было покушение на него! Он это понял в одно мгновение и спокойно, и внимательно смотрел на них обоих в упор, прежде всего на студента, у которого за пазухой была, наверняка, граната. По историческому опыту террористов, русских террористов, а это были, конечно, русские, он хорошо знал, что в таких случаях обычно бросают мощную гранату или бомбу. А стреляют только позже, для страховки, если взрыв не получится или не принесёт желаемого результата.

Он смотрел на этих людей спокойно, как смотрит леопард на озлобленных и трусливых крыс. Очень внимательно и пристально смотрел, чувствуя всей своей душой свою силу и величие и одновременно глубоко ощущая мелочность и ничтожество этих двоих...

И вдруг этот студент с сумасшедшими глазами попятился, не вынимая руки из-за пазухи. В глазах студента теперь светился ужас. Его спутница пыталась его удержать, но он оттолкнул её и бросился в толпу, прочь... Она обернулась к генералу, сунув руку в сумочку, явно за пистолетом.

Генерал жёстко и пристально смотрел ей в глаза... И она не смогла вынуть свою руку из сумочки. Пятясь, смешалась с толпой...

Всё произошло мгновенно... Событие заняло не более пяти-шести секунд, его заметили только двое.

Только двое. Генерал и девочка.

Райя-Лиза в слезах, всхлипывая, подбежала к генералу.

— Ваше превосх-х-ходи-т-тельство!

Генерал улыбнулся, успокаивающе погладил её по голове и прошёл дальше вдоль людной улицы, сопровождаемый офицерами, его адъютантами и ещё разными важными людьми.

...Они сидели в той же комнате, где собирались перед покушением. Александра жадно курила папиросы, и все молчали. Зыкова трясло. Вот уже полчаса, как собрались здесь, а Александра всё молчала, меняя папиросу за папиросой, а Зыкова всё трясло, как припадочного. Хотя он сидел на стуле и во время своей тряски смотрел постоянно в одну точку.

Ёрма и Армас тоже молча курили, не решаясь ничего спрашивать. Они были немного поодаль, и из-за толпы не видели подробностей, хотя и видеть-то было нечего. Ничего не произошло.

Александра думала о том, что по её вине всё сорвалось. Она рассчитывала на этого хлюпика, надеясь на его глупость и преданность идее. Есть и умные преданные, как, например, она. Но она решила, что для одной операции одного умного — то есть её, — будет достаточно. А дурак Евстафий Зыков, тоже преданный коммунист, всё дело сделает, как надо. Но Зыков оказался хлюпиком.

Как же она, бывалый подпольщик-боевик, имеющий огромный опыт экспроприации, а также и ликвидации врагов революции, и так опростоволосилась? Как это случилось? Ведь руководила же она группами, которые нападали даже на банковские кареты с деньгами! И всё получалось! Деньги были экспроприированы и с успехом пускались на закупку оружия и проведение терактов.

Как же так получилось? Она ведь готовила себя к таким делам не один год! Что же произошло сегодня? Почему она сама не смогла? Когда этот мерзавец, этот грязный поганый хлюпик Евстафий, слюнявая мразь, струсил и сбежал, почему она сама не смогла выхватить заряженный револьвер, который держала в руке в сумочке? Почему она не смогла застрелить генерала? Почему? Ведь этот генерал, приговорённый к смерти ячейкой коммунистов за свою контрреволюционную деятельность, стоял совсем близко. Всего-то в нескольких шагах! Она ведь не боялась за свою жизнь! Убив его, она, может быть, и убегать бы не стала. Почему же не смогла?..

Она сама до сих пор не могла в это поверить... Никак не могла поверить.

Что же произошло? Она словно физически не смогла вытащить из сумочки руку с револьвером. Он, этот генерал, будто раздавил её своим взглядом. Под этим пристальным и мощным взором его пронзительных глаз она вдруг почувствовала себя мелкой, бессильной, ненужной и жалкой. И ей вдруг от этого стало страшно.

Нет, не страшно стрелять или отвечать за покушение. Нет! Страшно от своей внезапной ничтожности, мелкости и ненужности. В тот момент её охватило внезапное бессилие. Именно бессилие. Её воля, сильная воля боевика оказалась парализованной.

Она вдруг сейчас поняла, что всё произошло так: этот генерал буквально раздавил её силой своего взгляда. И ей вдруг стало противно всё, что было вокруг.

И эти два молчаливых и безынициативных финских коммуниста — Ёрма и Армас — придурки! Ждут, когда другие за них сделают дело! Сволочи.

Она раздражённо смяла очередную папиросу. Трясущейся рукой достала следующую и закурила снова. Зыкова всё ещё колотило. Она смотрела на него и злоба с новой силой вдруг начала закипать в ней.

Подонок! Это он, только он опозорил её революционную честь. А у него самого чести не было никогда. Никогда! Он трус и предатель. А она для дела, ради идеи вынуждена была целоваться с ним там, для прикрытия, для маскировки. Вынуждена была! А он, подонок, наслаждался ею, опозорив её потом.

Она вдруг заметила, что в кровь искусала губы. И вспомнила, что это было тогда, когда эта мразь, Зыков, сбежал, а она не могла вынуть револьвер. Губы в кровь... Дело провалено... Позор... Теперь о её революционном позоре все узнают. Подонок Зыков. И что, ему это так сойдёт с рук? Не сойдёт. Молча и спокойно она вынула из кармана пальто, в котором сидела, револьвер и, не спеша, спокойно выстрелила Евстафию в лоб. Прямо в середину.