Radiohead. Present Tense. История группы в хрониках культовых медиа - читать онлайн книгу. Автор: Барни Хоскинс cтр.№ 25

Он подошел к краю сцены и устремил взгляд на незадачливого зрителя в первом ряду. Показалось, что он несколько часов, пока группа бесновалась вокруг него, безжалостно разглядывал цель с нескрываемой ненавистью. Я ожидал, что в любой момент из ушей жертвы повалит пар, глаза расплавятся, а голова взорвется. А потом песня вдруг закончилась. Йорк презрительно развернулся на каблуках, и заклинание рассеялось. Я сделал себе в уме зарубку: никогда не стоять в первом ряду на концерте Radiohead.

Йорк – огромная загадка Radiohead, главная тайна группы, которую некоторые скептики до сих пор называют всего лишь возвращением английского помп-рока – возможно, потому, что их биография напоминает таких же образованных в области искусства ветеранов прогрессивного рока, как Genesis или Pink Floyd. Они словно были созданы, чтобы стать диаметральной противоположностью профессиональной неотесанности братьев Галлахеров из Oasis. Все музыканты квинтета красноречивы, умны и живут в Оксфорде, демонстративно избегая предательской атмосферы Лондона. Oasis играют примитивный «рабоче-крестьянский» рок с щетиной и волосатыми подмышками.

Растущая уверенность группы в своих умениях и суждениях сразу заметна по первому же синглу с диска, Paranoid Android. Словно показывая нос слюнявой тривиальной попсе вроде Spice Girls или Hanson, они выпустили шестиминутную микросимфонию в четырех актах, включающую в том числе «дестабилизирующий» пассаж в размере 7/8.

– Многие считали, что мы сейчас возьмем и запишем третий альбом, который станет популярным в самых разных кругах, – размышляет ведущий гитарист Джонни Гринвуд. – Я лично думаю, что людям, которые знакомы с The Bends [вторым альбомом], он понравится, но совсем не уверен, что он дойдет до детишек из центральных штатов Америки.

– Не думаю, что он вышел таким, как представлялось людям, – добавляет Йорк с едкой улыбкой. – Многие испытали сильный шок.

Вполне возможно, что без Йорка Radiohead стали бы слишком техничными, чтобы добиться реального успеха. А вот с ним они превратились в мощное сочетание мастерства и музыкальных амбиций; пугающе трогательный голос Йорка и крики ярости, мучения и отвращения, которыми полнятся его стихи, придали группе сосредоточенности.

– В конце концов, вокал – это самое важное, – говорит O’Брайен. – Он важнее любых гитарных текстур, ритмов и так далее. Голос – это та штука, которая затягивает тебя в песню.

На саундчеке перед концертом в «Трубадуре» Йорк руководит группой; они по-быстрому пробуют большинство песен, которые собираются исполнять. Время практически не тратилось впустую, хотя во время пауз с настройкой барабанных микрофонов и усилителя O’Брайена Джонни Гринвуд присаживался на сцену, чтобы поскорее дочитать последние несколько страниц книги Пола Теру.

– Давайте сыграем The Bends, – резко сказал Йорк, и они сыграли. После пары припевов он их прерывает. – А теперь давайте Planet Telex.

Через тридцать секунд Йорк нетерпеливо замахал руками, останавливая песню. У него проблема с гитарой. Остальные этого не заметили и продолжили играть, так что Йорк начал скрести по струнам своего «Телекастера», чтобы все-таки заставить всех замолчать. Эта мера возымела успех.

Тем не менее Radiohead достаточно умные и взрослые, чтобы терпеть причуды друг друга – и мелкие, и большие. Они знают друг друга и играют вместе со времен учебы в Абингдонской школе для мальчиков. Все они в определенной степени знакомы с нотной грамотой, а у четверых из них – высшее образование. Джонни Гринвуд – исключение, хотя дураком его назвать трудно. Высокий и долговязый, с густой копной волос и угловатым телосложением, Джонни вполне может сойти за персонажа с обложки альбома ранних Pink Floyd, особенно если одет в джинсы-клеш и обтягивающую футболку. Джонни – самый младший музыкант в группе, и ему пришлось бросить учебу на факультете музыки и психологии, чтобы продолжить работу с уже отучившимися коллегами-музыкантами, которые решили превратить группу в серьезное профессиональное предприятие.

Басист Колин Гринвуд, не такой высокий, но вместе с тем менее застенчивый старший брат Джонни, получил филологическое образование в Питерхаус-колледже, Кембридж, и обычно его с определенной неохотой называют главным интеллектуалом Radiohead. Его любимое чтение – современная американская поэзия и английская литература эпохи Возрождения. Если бы он не играл в группе, то, наверное, не отказался бы стать писателем.

Radiohead стараются пропускать это мимо ушей.

– Мы никогда этого не скрывали, – пожимает плечами O’Брайен, скручивая себе самокрутку из Golden Virginia. Он сидит, расслабившись, возле плавательного бассейна в голливудском отеле «Шато-Мармон», оформленном в стиле Камелота. В синей воде покачиваются надувная акула и детеныш динозавра – возможно, это подсознательное напоминание о превалирующих в Лос-Анджелесе бизнес-практиках и чудовищном успехе фильма Стивена Спилберга «Парк юрского периода: Затерянный мир», который как раз сейчас буквально пожирает кинотеатры страны. O’Брайен представителен и общителен – настоящая мечта журналиста, – и он настолько контрастирует со скрытным, дерганым Йорком, что они могли бы стать прообразом какой-нибудь комедии об идеально неподходящей друг другу паре.

– Я изумился, узнав, что Джо Страммер учился в государственной школе, – задумчиво говорит O’Брайен. – Ну, мы не очень хорошие актеры. Мы никогда не гнули спины. Мы учились в колледжах, и это важная составляющая группы. Мы и играли пока учились, но сумели все-таки разъехаться и заняться другими делами. К счастью, мы не подписали контракта на запись, когда нам было восемнадцать [хотя они записали демо-кассету, от которой отказались Island Records]. И поскольку мы заключили первый контракт, когда нам было по двадцать два – двадцать три, нам уже не нужен был весь этот рок-н-ролльный образ жизни. Наши студенческие годы были достаточно дикими, и после них такой потребности не было.

Йорк смотрит на все это более гневно и мелодраматично.

– Принадлежность к среднему классу никогда не имела значения для меня. Мы живем в Оксфорде, а в Оксфорде мы, блин, нижний класс. Город полон самых несносных, эгоистичных и самодовольных сволочей на всей гребаной планете, и называть нас средним классом… На самом деле нет. Приезжайте к нам на первое мая, когда они все выползают из пабов в пять утра, заблевывают тротуары, орут «Ха-ха-ха» и пытаются приставать к вашей девушке. Это все относительно.

И это еще не все.

– Больше всего меня бесит в вопросах о среднем классе то, что все почему-то считают, что семьи среднего класса благополучные, хотя ситуация в доме вообще не зависит от класса, – шипит он. – Неблагополучная семья есть неблагополучная семья. Они просто настолько, блин, искаженно на все смотрят.