Ключи судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 40

* * *

Лют с дружиной успел вернуться в Киев еще по санному пути. За три седмицы нелегкой дороги от Плеснеска он ничуть не остыл и пылал почти таким же негодованием, как в тот день, когда Семирад объявил им, что Етон оставляет себе все непроданные киевские товары в возмещение своей обиды. «На здоровье! – со сдержанной яростью ответил тогда Лют воеводе. – Ему скоро дедам на тот свет гостинцы собирать, куницы наши в дело пойдут». Саксы, которым Лют намеревался сбыть меха, пока не приехали, и товар лежал в клетях у Ржиги. Теперь куницам предстоял переезд в клети Етона. И брат-воевода, и княгиня немало на этом теряли, но Лют понимал: пропавшие куницы и паволоки – безделица по сравнению с тем, что будет дальше.

Со времен Деревской войны Лют жил на Свенельдовом дворе, в старой отцовой избе, благодаря чему постоянно виделся со старшим братом – если они оба были в Киеве. Мистина, на его счастье, оказался дома, и Лют мог сразу выложить все накипевшее. Утаивать ему было нечего: он с детства не имел склонности лгать даже ради того, чтобы выгородить себя; теперь же он всю дорогу вертел в мыслях эти странные события, но так и не нашел за собой никакой вины.

– Муховор старый из ума выжил, сам не знает, что творит! – с досадой говорил он, сидя напротив Мистины за столом.

Челядь они выставили вон, и на стол подавала дочь Мистины, Держана. Сейчас, когда мать уехала и увезла большую часть челяди, то она, то Святана через день заходили к отцу присмотреть за хозяйством. Глядя, как отец и его младший брат сидят друг против друга, Держана тайком улыбалась и качала головой. Два сына Свенельда, рожденные им от разных матерей и с промежутком в семнадцать лет, были похожи, как два оттиска одной печати. Только на разном веществе.

О Величане Лют говорить не хотел, но пришлось. Без нее было бы совсем непонятно, за что Старый Йотун так ополчился на киян.

– Значит, его жена молодая дитя понесла да скинула в самый солоноворот, а он тебя в том винит? – повторил Мистина.

– Ну да! Да если б не я, ее бы ряженые волки в лес утащили! Там бы пусть поискал, жма!

Лют ждал, что брат-воевода станет его бранить. Он, Мистина, шестнадцать лет назад утвердил с Етоном очень нужный Киеву ряд, а при участии младшего брата все рухнуло. Скажут, по его вине… Но в серых глазах Мистины осуждения не было. Он смотрел на Люта с пониманием и даже, кажется, сочувствием, лишь слегка приправленным насмешкой. Но тоже, пожалуй, доброй.

– Вот что… – Мистина встал, неспешно обошел стол, зашел Люту за спину и положил руку на плечо. – Рассказывай.

– Так я рассказал! – Лют обернулся и задрал голову; когда он сидел, а Мистина стоял, лицо брата виделось ему где-то под самой кровлей.

– Как есть рассказывай! Я не матушка твоя, за неразумие и беспутство бранить не буду. Но мне надо знать… что у тебя с Етоновой княгиней было.

– Да ничего не было, отцовой могилой клянусь! – Лют едва не стукнул кулаком по столу.

Но раздосадовало его скорее то, что он и правда мог дать такую клятву, а не то, что ее с него спрашивают.

– Верно? – Мистина опять сел на свое место и пристально взглянул ему в лицо.

Его серые глаза, от которых разбегались тонкие лучики первых морщин, смотрели скорее весело, чем осуждающе. И Лют с изумлением понял: да кабы у него что вышло с княгиней Етоновой, Мистина, пожалуй, скорее бы это одобрил, чем осудил.

– Куда мне… – пробормотал он, опуская глаза. – Родом я не вышел… к княжьим водимым женам подлаживаться. Ей и так досталось, бедной. Что с ней теперь будет?

Мистина снова встал и прошелся по избе. Что-то в рассказе не срасталось. Люту он верил – сам искусный лжец, Мистина хорошо распознавал чужую ложь, а Люта он учил этому искусству, но не особо преуспел. Тот рассказал все как было – да это можно и проверить, расспросив братьев Пестрянычей, Чернегу, Болву, Лисму и прочих. Вины киян в раздоре нет. Просто Етон хотел раздора. Но зачем? И почему сейчас? Если бы у Етона уже родился наследник от новой молодой жены… пусть бы ему даже удалой отрок помог, не наше дело, – тогда все было бы яснее дня. Но ссора случилась после того, как стало известно, что с наследником опять не взошло.

– Она совсем как безумная была… – тихо сказал Лют, глядя в угол. – Околесицу такую несла…

– Какую? – Мистина обернулся.

– Что муж ее – оборотень… только он не волком оборачивается или еще кем, а самим собой, да на пятьдесят лет моложе! Дескать, в ночь после свадьбы он так оборотился… ну, омолодился, и дитя ей сделал.

– Да ну? – Мистина снова присел напротив него.

Это становилось любопытным.

– В ту ночь, дескать, опять. А она напугалась…

– Все-таки отрок… – пробормотал Мистина. – Ну а как еще-то?

– Какой отрок?

– Не знаю. Какой-то. Не от старого же пня она понесла. И шестнадцать лет назад, когда я его впервые увидел, у него уже только брови стояли.

– Она же сказала, что…

– Да я понял, что она сказала. Они, видать, боярам и чади так дело объясняют. Не может же князь объявить, что сам под лавкой прилег, а Славята какой-нибудь его жену наяривал.

– Да нет! – Лют, сообразив, сперва удивился такому обороту мысли, потом помотал головой. – Она не такая. Она честная.

– Какая ни будь честная, а когда тебе, молодой, Сварожич в глаза глядит, тут уж выбирать – или честная будешь, или живая! – Мистина усмехнулся. – Коли ее отец родной продал старику смертное ложе греть, она смекнула: родит – живой останется. А старику тоже хорошо: родит она – наследник будет вроде как бы свой.

– Ну а наш князь… – Лют удивился, – разве стерпел бы такой обман? Разве поверил бы?

– Понимаешь… брат мой… – Мистина снова встал, и Лют поднялся вслед за ним. – Етону нужды нет, поверит Святослав, не поверит. Главное, чтобы его чадь плеснецкая захотела поверить. Захотела воевать с нами за дитя Етоновой княгини. Но дитяти не будет. Етон об этом знал. И все же облил нас всех дерьмом, понимая, что это война. И вот чего я уразуметь не могу: зачем он, не имея другого наследника, все же хочет войны со Святославом?

– Я не знаю… – Лют качнул головой от плеча к плечу. – Выжил из ума старый муховор, вот и весь сказ!

– Ты понимаешь, что не должен был уйти оттуда живым? – помолчав, снова заговорил Мистина. – Если бы Етон и правда думал, что ты лишил его ребенка, которого он ждал шестьдесят лет… как он мог бы отпустить вас?

– Я ему не противник… – Лют сжал зубы и отвел глаза. – Дескать, пусть сам князь приходит…

Мистина знал, о чем он думает сейчас. Еще бы ему было не знать! Подойдя вплотную, он сжал крепкое плечо брата. Подумал с холодом в груди: ведь правда мог не вернуться… Каждый из них вечно ходит под серпом судьбы, но от мысли об опасности, в которой был Лют, Мистину пробирала дрожь.

– Ну ладно, – сказал он вслух. – Отдыхай, брат. Ты свое дело сделал, русь и род не посрамил. Вот вернется Святослав – и старый пес получит своего супротивника.