Пройти сквозь стены - читать онлайн книгу. Автор: Марина Абрамович cтр.№ 58

И все это спустя час после отъезда монахов.

* * *

Дейтонские соглашения положили конец боснийской войне несколькими годами ранее. То, что раньше называлось Югославией, теперь лежало в руинах. Жизнь в Белграде была по-прежнему трудной. И мой отец, с которого было довольно того, что происходило со страной, которую он любил, хотел уехать.

У жены Войина, Весны, белокурой судьи, был сын от первого брака, эмигрировавший с отцом в Канаду. И теперь (это было начало 1998 года) мой отец с женой тоже решили переехать в Канаду. У Весны, роскошной блондинки в мини-юбке, которую я когда-то увидела, когда на улице Белграда ее целовал мой отец, была последняя стадия рака желудка, и перед смертью она хотела увидеть своего сына. Здоровье Войина тоже было не очень хорошим: он всегда был худым, но теперь потерял тревожно большое количество килограмм. И мой отец, который никогда не просил у меня денег, спросил, может ли он занять у меня 10 000 евро. Это было огромной суммой для меня, но я ее собрала и отправила им. Он ни разу меня не поблагодарил за это. Они улетели в Канаду, провели там две недели и вернулись обратно. Почему, я так и не знаю.

Лучше бы им было там остаться. Вскоре между Сербией/Черногорией и Косово разразился конфликт, и весной 1999 года НАТО начало бомбить Белград, где по-прежнему жили моя мать, отец и брат.

Велимир был на шесть лет моложе меня, и наши жизни всегда развивались параллельно, изредка пересекаясь. Он был невероятно умен и талантлив: свою первую книгу стихов «Эмсеп» (слово «поэзия» на сербско-хорватском, написанное наоборот) он написал, когда ему было четырнадцать, она была опубликована большим сербским издательством Нолит. Вот один стих из его книги, полностью:

Он учился в академии кино в Белграде и получил докторскую степень по философии, его специализацией была теория пространства и времени Лейбница.

Он был великолепен и многого достиг, но он был очень непростым и трудным человеком. Несмотря на то что он получил от матери всю любовь, что она не дала мне, он ненавидел ее. Он женился на женщине по имени Мария, она была физиком-ядерщиком и директором Музея Николы Теслы в Белграде. У них родилась прекрасная дочка Ивана. А потом Марии диагностировали рак груди.

Когда начались бомбежки, Мария сказала Велимиру, чтобы он брал дочь и уезжал с ней в Амстердам ко мне, пока не закончится конфликт. Она осталась, по ее словам, потому что необходимо было закончить химиотерапию. Меня об этом никто не спрашивал, лишь поставили в известность. И все это осложнялось тем, что теперь я жила с Паоло.

Я была влюблена. Он был не только умным (и на семнадцать лет младше!), он также был реализовавшимся художником, хоть и работал медленнее, чем я: его любовь к своему мотоциклу как-то перекликалась с тем, что он делала скульптуры из покрышек и разного рода резины.

Но ни его, ни мое искусство не было фокусом наших отношений. Паоло я была интересна как женщина – его женщина, как он говорил. Он говорил, что хочет провести со мной всю оставшуюся жизнь. И он любил готовить. Он готовил божественно и любил меня кормить. Я чувствовала, что это мужчина, который по-настоящему может обо мне позаботиться.

В отличие от моего брата, который сам требовал заботы.

В Риме я познакомилась с друзьями Паоло, Бруно и Альберто, они мне очень понравились. Часто, когда я бывала в этом городе, я проводила время с сестрами Паоло, Анджелой и Барбарой, но больше всего я любила его отца – Анджело. Я могла часами с ним разговаривать. Он столько знал об итальянской истории, искусстве, архитектуре. Я разговаривала с ним по телефону за неделю до его кончины. Однажды я подарила ему на день рождения часы, после его смерти я узнала, что он завещал своей жене похоронить их с ним.

Когда началась война в Косово, я была в Японии, работая над новым заказом «Дом сна» для Ичиго-Цумари триеннале искусства 2000. В горной деревне к северу от Токио (Уваю, городской округ Мацунояма Токамачи, префектура Ниигата), я заново обставляла традиционный деревянный дом столетней давности, превращая его в своего рода гостиницу с большими медными ваннами и подушками из кварца. Там должно было быть четыре разных спальни: красная, голубая, зеленая и фиолетовая. Посетители принимали ванну, надевали специальные халаты, а потом спали на постелях.

Одежда для сна, тоже четырех разных цветов под цвет комнат, содержала в себе магниты в маленьких карманчиках для улучшения тока крови и лучшего сна. После этого посетители оставляли запись о своих снах в специальной книге. Я была уверена, что минералы в ванне и спальне повлияют на их силы, соединяя энергию земли с энергией человеческого тела, формируя глубокие сны.

Эта работа выросла из вопроса, которым я всегда задавалась и до сих пор задаюсь: что есть искусство? Я верю, что, если мы рассматриваем искусство изолировано, как нечто святое и существующее отдельно от всего, значит, это не жизнь. Искусство же должно быть частью жизни. Искусство должно принадлежать всем.

А жизнь – даже в 1999 году – уже была слишком быстрой для духовного восприятия. «Я хочу, чтобы вы начали видеть сны», написала я в проекте «Дома сна». «Нужно видеть сны, чтобы увидеть себя».

Местные деревенские жители присматривали за Домом сна, который с июля 2000 года по ноябрь 2010 года посетили 42 000 человек. Около 2200 человек в этот период провели там ночь. 12 марта 2011 года большое землетрясение с эпицентром в северной части префектуры Нагано повлекло серьезные разрушения дома, в связи с чем он был закрыт. После масштабного проекта по восстановлению было решено вновь открыть дом по случаю Ичиго-Цумари триеннале искусства 2012, и одновременно в память об этом событии мы опубликовали «Книгу снов». Вот один из снов, записанный в книге:

«ГОЛУБАЯ 8

Течение времени колеблется, и я живу на десять минут в будущем по сравнению со всеми остальными. И я жду и жду остальных, чтобы они нагнали эти десять минут, которые они все время теряют. (6 августа 2008 года)»

Я закончила отделку Дома снов и вернулась в Амстердам встретиться с братом.

Велимир приехал всего с одним чемоданом вещей для него и дочери. Спустя какое-то время я заметила, что оба они ходят в одной и той же одежде. Я спросила брата, что же было в чемодане, с которым они приехали. «Только книги», – ответил он.

Я вышла и купила все необходимое для Иваны и в придачу пять костюмов для Велимира. Вскоре после этого мы с Паоло устроили ужин по случаю Нового года. Прямо перед приездом гостей зашел мой брат в той же грязной футболке и штанах с пятнами, в которых приехал. «Пожалуйста, – сказала я. – Ко мне придут гости. Ты не мог бы надеть один из тех костюмов, что я тебе купила». Он переоделся и вышел в одном из костюмов, на котором висела большая бирка «скидка 30 %».

Наши с Велимиром отношения всегда были непростыми. Принять гостеприимство его известной сестры в ее красивом доме в Амстердаме было для него слишком тяжелым. Как и быть отсутствующим мужем больной жены и отцом маленькой девочки. Восхитительной маленькой девочки, в десять лет Ивана уже была взрослой, мудрая старая душа в теле ребенка. Когда я вернулась из Японии, я обнаружила все ее маленькие игрушки и цацки повсюду в моем белоснежном интерьере. Я попросила убрать все игрушки в ее комнату. Она посмотрела мне в глаза и сказала серьезным голосом: «Ты разве не знаешь, что маленькие дети боятся пустых пространств?».