Камеристка - читать онлайн книгу. Автор: Карла Вайганд cтр.№ 26

Цены на хлеб снова взлетели до небес, финансовый кризис оставался постоянно темой разговоров, а продуктов питания не хватало. А виноватая в этом безобразии была конечно же Мадам Дефицит.

Месье Калонн, ^[25] новый министр финансов, или, если быть точной, генерал-контролер, едва наскребал проценты по чрезвычайно высоким кредитам, но на личные нужды королевы и ее фаворитов тратились миллионы. От доброго намерения королевы хозяйствовать экономно и расстаться со своими расточительными друзьями она, похоже, отказалась.

Хуже всего вела себя принцесса Полиньяк и ее клан, которые очень ловко добывали себе деньги, влияние и власть. В народе распространялись поистине ужасающие истории о безграничной страсти королевы к бриллиантам. Гадали о неимоверных расходах на ее многочисленных любовников. На самом деле у нее был всего один, и тот вел себя чрезвычайно скромно. После своего возвращения из Америки ему разрешили поселиться в покоях королевы, разумеется, с позволения Людовика. А чтобы граф не мерз и в качестве напоминания о его родине Швеции, Мария-Антуанетта подарила ему шведскую печь.

Вскоре после рождения второго сына король приобрел замок Сен-Клу. Он принадлежал его двоюродному брату герцогу Орлеанскому. Чтобы набрать необходимую для покупки сумму, королю пришлось продать вотчины Бурбонов. Но об этом никто не узнал, и так у горожан возникли подозрения, что к прежним государственным долгам прибавились еще новые огромные суммы.

В парижском парламенте противники королевы позволяли себе утверждать, что это «аморально и политически неверно» передавать королевский дворец в собственность иностранки. Но все забыли, что ей пришлось отказаться от австрийского гражданства, когда она была еще совсем юной, и принять французское.

И моя госпожа попала под перекрестный огонь критиков. Ее старший брат стал первым шталмейстером королевы — пост, сделавший его состоятельным человеком.

Сама мадам Франсина как воспитательница старших королевских детей переселилась в большие роскошные апартаменты во дворце. На короткое время появились памфлеты и про нее. Большинство из них мне удалось перехватить и сжечь.

Что касается меня, то свое свободное время я проводила, гуляя по окрестностям и отыскивая лечебные травы, которые мне были известны еще с детства или те, о которых я узнала. При болях в желудке, поносе, головных болях, нарушениях сна или месячных мадам дю Плесси и ее домашним теперь не нужно было обращаться к аптекарю или врачу. А где найти белый ясенец или можжевельник казацкий, ^[26] мне уже было хорошо известно, и я поставляла обезболивающие «мудрым» женщинам.

Удивительно, но можжевельник рос в каждом садике при женском монастыре, и там за ним ухаживали благочестивые женщины; само собой разумеется, он вырастал там «сам по себе».

— Это можно понять, — позже со смехом сказала я мадам Франсине, — кельи монахинь действительно очень маленькие, и рядом со скамеечкой для моления на самом деле нет места для колыбели.

В дворянских кругах недавно появилась интересная личность: господин среднего роста, немного склонный к полноте, которая его совсем не портила, и назывался графом Калиостро. Он уверял, что родом из Италии и является великим магом. Он действовал будто бы уже во времена Цезаря, позже был знаком с Понтием Пилатом, а с великим Геродотом их связывала дружба.

Он умел ловко вплетать в разговор анекдоты, так что у всех создавалось впечатление, будто он встречался с этими личностями за ужином.

— Я — господин пространства и времени, — имел обыкновение утверждать Калиостро, — а еще я обладаю даром заглядывать в будущее.

Что же тут удивительного, если этот господин не мог отбиться от приглашений аристократов и богатых горожан.

Как правило, он предсказывал только хорошее — так уж устроены люди: плохих предсказаний они не любят. Поэтому его просто осыпали подарками и деньгами.

Калиостро обычно сопровождал свои сеансы предсказаний разного рода фокусами. Но высшей формы он достигал, когда заклинал духов. Человек из Палермо также утверждал, будто бы у него есть эликсир вечной жизни, и обещал богатым сделать их еще богаче, увеличив их состояние.

Дитя природы вроде меня могло на это только покачать головой, но с помощью такого обманного маневра он побуждал дам и состоятельных горожанок доверять ему их драгоценности. И наивные души вроде кардинала де Рогана попадались на этот обман.

В финальной части праздника королевы, проходившего под девизом «Лесные звери», Калиостро должен был продемонстрировать свое умение. Он будто бы вызовет духа Людовика XIV.

Было незадолго до полуночи, придворные дамы и господа были еще в костюмах, когда появился шарлатан, наряженный в темно-синюю мантию, расшитую таинственными знаками. Он поднялся на обтянутую такого цвета тканью сцену, освещенную по всем четыре углам большими свечами, какие обычно можно увидеть только в соборе Парижской Богоматери.

Я наблюдала за тем, как двое его помощников за так называемой ширмой установили деревянную конструкцию вроде виселицы и на ней повесили металлический диск. Диск оказался примерно метр в диаметре и отполирован до блеска. Один из помощников Калиостро был примечательный парень с желтой кожей и длинной черной, как смола, косой, ниспадавшей ему на спину. Но удивительнее всего были его глаза. Они походили на узкие прорези, и когда он улыбался — а делал он это часто, — то так щурил их, что они почти полностью исчезали на его широком лице.

Я обратилась к этому человеку с вежливым вопросом, что это такое они прикрепили. Но он лишь пожал плечами и ухмыльнулся мне, показав сгнившие остатки зубов, причем его необыкновенные глаза снова спрятались в складках.

— Он вас не понимает, мадемуазель, — сказал второй парень. — Граф Калиостро привез его из Китая, как и гонг, который вы тут видите. Он из бронзы, и когда мы касаемся его вот этими кожаными плетями, он издает такой звучный низкий звук. Вы это скоро услышите. Такие гонги используют при императорском дворе в Китае и в монастырях, призывая монахов к молитве, — объяснил мне приветливый слуга мага.

— Ага, — заметила я, — это похоже на наши церковные колокола. Их тоже отливают из бронзы, а звук из них извлекает «язык», который ударяет колокол изнутри.