Белое дело в России. 1920–1922 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Василий Цветков cтр.№ 214

Члены Собора были уверены в «скорейшем освобождении Святейшего Патриарха», после чего временное разделение Церкви устранится. Правда, архиепископом Агапитом было сделано заявление о необходимости внесения в послание уточнения о том, что «настоящий Собор не будет посягать на территорию украинской Церкви», но этого его замечания в тексте не учли, передав предложение в редакционную комиссию.

19 мая с поправками было принято Положение о Соборе, в соответствии с которым он должен был именоваться «Южнорусским Поместным Церковным Собором» и «действовать применительно к наказу Всероссийского Священного Церковного Собора». Тем самым определялось, что решения, принимаемые Собором, будут вполне каноничны и иметь значение решений, принимаемых высшей церковной властью, хотя и временного характера (до согласия или отказа со стороны Святейшего Патриарха), и будут определять взаимодействие с государственной властью. Не оспаривая полномочий Собора, на четвертом заседании его наименование было изменено на «Юго-Восточный Русский Церковный Собор» (скорректирован территориальный статус и отменено определение «поместный»). Помимо принятых положений о епископском совещании и порядке подачи заявлений был утвержден также состав Президиума Собора. Еще в Предсоборной Комиссии было решено, что он будет состоять из семи членов (каноническое число). Почетным председателем Собора был избран архиепископ Митрофан, его товарищами – архиепископ Димитрий, протопресвитер Георгий Шавельский и князь Г. Трубецкой. Секретарем Собора стал проф. Верховской, а его товарищем – член Всероссийского Собора, профессор Донского Политехнического Института И. М. Абрамов. На этом же заседании был избран и почетный председатель ВВЦУ – «как старейший архипастырь белого Юга» – архиепископ Агафодор.

На заседании 22 мая в повестке дня стояли вопросы епархиального переустройства на белом Юге. Поскольку подобные вопросы не могли обсуждаться в создаваемом ВВЦУ, то пришлось обратиться к соборному утверждению. Первым обсуждался вопрос о выделении северных округов Войска Донского (Усть-Медведицкого, Хоперского и Верхне-Донского) из состава Новочеркасской епархии в отдельное викариатство. Епископ Гермоген настаивал даже на большем: на выделении северных округов в отдельную епархию, а не викариатство, с пребыванием епископа в станице Усть-Медведицкой.

Следующим вопросом стало «преобразование Приазовского и Таганрогского викариатства Новочеркасской епархии в самостоятельную Ростовско-Таганрогскую епархию с пребыванием епископа Ростовского и Таганрогского в Ростове на Дону». На этот раз епископ Гермоген отметил нецелесообразность подобного отделения, полагая, что «территория викариатства не совпадает с территорией Ростовского и Таганрогского гражданских округов», и более целесообразным было бы открытие новой епархии на основе округов, а не викариатства. Однако Собор принял решение о создании Ростово-Таганрогской епархии.

Перемены коснулись Сухумской епархии (по епархиальному делению начала ХХ столетия Сухумская епархия входила в состав Грузинского экзархата). 12 марта 1917 г. на собрании епископов, клириков и мирян в Мцхете в храме Двенадцати апостолов, было торжественно объявлено о «восстановлении автокефального церковного управления в Грузии». Временное правительство принципиально признало автокефалию Грузинской Церкви, но без определения ее территориальных границ, что привело к формальному сохранению приходов в юрисдикции Русской Православной Церкви. Святейший Патриарх Тихон предлагал устранить возникшие разногласия путем Соборного обсуждения (с участием грузинских епископов) вопроса об автокефалии. В «Послании грузинским епископам-автокефалистам» (29 декабря 1917 г.) отмечалось: «Вы, созвав Собор без ведома и согласия Святейшего Синода и вашего кириарха и вторгнувшись в пределы не подчиненной вам церковной области, подвергли себя осуждению церковных канонов… та Церковь, которая ищет независимости, обращается с просьбой к кириархальной Церкви и, на основании данных политического и церковного характера, испрашивает ее согласия на получение автокефалии. Просьба обращается от имени как церковной и гражданской власти страны, так и от народа, с ясно выраженным заявлением о всеобщем и единодушном желании получить церковную независимость… И епархии Закавказья, как более столетия входившие в состав Русской Церкви, должны в деле приобретения независимости подчиняться общему каноническому порядку. Об этом говорит и постановление Временного правительства, на котором вы, преосвященные епископы, основываете грузинскую автокефалию. Но вы не только уклонились от духа мира и любви, но и нашли излишним вступить в сношения с Русской Церковью по важнейшему церковному вопросу».

На Поместном Соборе в 1918 г. предполагалось создание Кавказского митрополичьего округа и образование новой Бакинской епархии, которая состояла бы (помимо прежнего Бакинского викариатства Грузинской епархии) из приходов бывших Владикавказской и Туркестанской епархий. Тем самым Прикаспийская и Закаспийская области объединялись бы в церковном управлении. На практике проект был реализован отчасти. Высшее Церковное управление в Москве в 1919 г. утвердило на основе бывших Тифлисской и Бакинской епархий новые Прикаспийскую и Бакинскую епархии, а «самочинная» Грузинская автокефалия не признавалась. Мнение Юго-Восточного Собора в отношении Сухумской епархии было единодушным. Епископская кафедра была перенесена из Сухуми в Новороссийск, а в Сухуми следовало «учредить викариатство Епископа Абхазского и Сухумского».

Также не вызвал возражений пункт о выделении Кубанского викариатства Ставропольской епархии в Кубанскую епархию. Нужно заметить, что определение об этом преобразовании формулировалось с учетом будущего утверждения, не как окончательное: «Принимая во внимание, что все решения Собора и Временного Высшего Церковного Управления будут представлены на утверждение Святейшего Патриарха, признать выделение Кубанского викариатства в самостоятельную епархию неотложно необходимым и поручить ВВЦУ произвести это в самом непродолжительном времени».

Нужно отметить, что споры о выделении Кубанской епархии велись еще с начала 1918 г. и вызывали, в частности, протестные рапорты на имя Святейшего Патриарха со стороны Ставропольского архиепископа, объяснявшего нежелательность отделения Кубани крайней бедностью и разорением Ставропольской губернии в условиях начавшейся гражданской войны. Патриарх Тихон указом 13 сентября 1918 г. определил, что разделение епархий «может последовать лишь по всестороннем обсуждении данного вопроса на общеепархиальном собрании», созыв которого предполагался в августе 1919 г. Тем не менее образованная в 1919 г. Екатеринодарская и Кубанская епархия Русской Православной Церкви существует до сих пор.

Еще большее недовольство местного священноначалия вызывало отделение Ростово-Таганрогской епархии. По воспоминаниям Протопресвитера Георгия Шавельского, одной из «скрытых» причин протеста архиепископа Екатеринославского Агапита было изъятие из его ведения «хлебной Ростовской часовни» с предполагаемой передачей ее в ведение епископа Таганрогского Арсения (показательно, что официальные протоколы заседаний Собора никак не отмечали подобных разногласий).

Мотивы, побудившие к выделению епархий, в каждом отдельном случае носили особый характер. Помимо причин, связанных с более плодотворной пастырской деятельностью среди растущего православного населения, увеличивавшегося (до начала «богоборческой политики» советской власти) количества храмов и приходов, имели место и предпосылки политико-правового характера. При выделении северных округов Войска Донского учитывалось, что в них проживает население в 5 раз большее, чем, например, в Таганрогском викариатстве, а храмов больше в 6 раз.