Вокруг Апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Гай Аноним cтр.№ 5

Из рациона начинает исчезать пшеница, как злак, требующий большой заботы и трудоемкий в выращивании, — пшеницу замещает презираемая римлянами рожь, считавшаяся во времена империи едва ли не сорняком. Однако в условиях климатической аномалии более стойкая и плодовитая рожь становится основным источником муки для выпечки хлеба. Если белый пшеничный хлеб стал редкостью, предназначенной для потребления высшими классами, то простолюдины ограничивались хлебом ржаным, а то и выпеченным с добавлением муки из других злаков, выращивать которые позволял холодный климат: просо, полба, пшено, ячмень, — при Риме считавшихся культурами третьестепенными, идущими на корм домашним животным.

Сейчас крайне трудно подсчитать, какие демографические потери понесла Европа, а точнее, та ее часть, что входила в империю, по совокупности трех важнейших факторов — гибели Западной Римской империи, Великого переселения народов и Климатического пессимума раннего Средневековья, но предположительно они были колоссальны.

Выдающийся советский демограф Борис Цезаревич Урланис (1906–1981) на основании античных данных приводит цифры в 36–37 миллионов человек, населявших европейскую часть Римской империи к началу III века н. э. Дополним, что сведений по европейским землям за Рейном и Дунаем, свободным от власти Рима, нет и никогда не будет, ибо понятия «древний германец» и «статистика» несовместимы так же, как и «древний германец» и «квантовая физика».

Игра в снежки, из монастырской хроники, Милан, 1400 г. В начале Малого ледникового периода снег в Италии был настолько редким явлением, что удостаивался иллюстраций в летописях.

Поскольку в период Темных веков в бывших провинциях империи никто статистический учет населения не вел, да и не мог вести, можно с огромной осторожностью и без единого документального подтверждения говорить о снижении численности населения на ¼ или 1/5 части — ориентировочно до 28–30 миллионов. Французский ученый Кавеньяк в исследовании «Notes de demographie antique» приводит умозрительные выкладки — стабилизация демографического уровня в IV веке, резкое падение в V веке, новая стабилизация с перманентно низкой численностью населения в VI–VIII веках.

Словом, никто толком ничего не знает, остается лишь выстраивать гипотезы. Наложение друг на друга многих неблагоприятных факторов позволяет сделать вывод, что резкое похолодание V–VIII веков не привело ни к чему хорошему — мы уже упоминали о гибели огромного числа крестьянских хозяйств в Норвегии VI века. Надо думать, что в других регионах положение складывалось ничуть не лучше, а то и хуже. Исключением, скорее всего, являются земли по побережью Средиземного моря (Италия, Испания, Греция), но и там жизнь тоже была не сахар, особенно в сравнении с сытым благополучием имперского Рима. Тут мы можем оперировать лишь догадками.

Будущие Франция, Англия, Германия, Польша, Чехия, а также Скандинавский полуостров на несколько веков оказались в тисках холода. Глобальной катастрофой с видами на вымирание человека Климатический пессимум раннего Средневековья, конечно, не являлся, люди со временем приспособились к неблагоприятным погодным условиям, постепенно начали менять тип хозяйствования, но тем не менее эта эпоха являлась далеко не самой комфортной для проживания.

Злое было время. Скверное. Темные века во всех смыслах этого понятия.

Старинные летописцы очень любят сетовать на дурную погоду — случись ураган, засуха, наводнение, преждевременный снег или прочие неприятности, любой монастырский хронист непременно об этом упомянет, ничуть не отличаясь от блогера XXI века: эта традиция насчитывает два тысячелетия, и вряд ли что-нибудь изменится еще через десять веков.

Но как только климат улучшается, лето становится теплым, а зима мягкой, когда дожди не являются бедствием, а засуха не выжигает поля, в хрониках начинают исчезать сведения о погоде: есть новости куда более актуальные, наподобие женитьбы сына короля или пойманного на прелюбодеянии епископа! В VIII–IX веках мы начинаем наблюдать, что погодные ужасы сменяются вполне благодушными бытовыми зарисовками тогдашних летописцев — конечно, никуда не исчезли конфликты и войны, а равно и изумительные погодные явления; однако последние становятся скорее редкими аномалиями, чем навевающей неизбывную тоску обыденностью. Можно раз в пять-десять лет пожаловаться на кошмарный град, побивший посевы, но это событие экстраординарное, не являющееся повседневной нормой. Одно исключение — странные погодные аномалии XI века.

Климат снова поменялся, наступает потепление — Средневековый климатический оптимум, продлившийся до первой трети XIV века.

В контексте этого потепления необходимо упомянуть принципиально новый демографический феномен, доселе невиданный: появление викингов. Крутые бородатые парни, несколько столетий державшие в страхе все королевства Европы, стали детьми очередного климатического изменения. Никому доселе не интересная и захолустная Скандинавия с VII–VIII веков становится центром, влияющим на европейские дела едва ли не больше, чем возвышающееся римское папство или окончательно утвердившиеся государства наподобие империи Карла Великого.

Для понимания того, что в будущем происходило во Франции и в Англии, а равно на Руси, на Сицилии и во многих других регионах Европы, следует кратко рассказать о том, кто такие викинги, откуда они взялись и в чем вообще причина их появления.

В один из летних дней 789 года на побережье англосаксонского королевства Уэссекс произошло событие, на которое обратили внимание исключительно местные летописцы. К берегу острова Портленд, в эпоху Римской империи именуемого по-латыни Винделисом, пристали три длинные ладьи, способные идти как на веслах, так и под парусами. С кораблей высадились бородатые светловолосые незнакомцы, говорившие на языке, отдаленно сходном с древнесаксонским — по крайней мере, корни большинства слов были понятны обитателям Уэссекса.

Один верхом на восьминогом коне Слейпнире. Из исландской рукописи XVIII века.

Навстречу корабельщикам вышел наместник уэссекского короля тан Беохтрик со своими людьми. Подробности беседы нам неизвестны, но закончилась она ссорой: чужеземцы убили Беохтрика, вырезали его малочисленный отряд, забрали трофейное оружие, погрузились на ладьи и исчезли в тумане моря голубом.

Эта история по меркам VIII века не выглядела чем-то шокирующим — дело насквозь житейское. Англосаксонские королевства Британии прилежно враждовали между собой, а когда близкородственные свары надоедали, принимались шпынять кельтов в Уэльсе или Шотландии, получали сдачи и вновь возвращались к внутренним разборкам. Война была делом самым обыденным, а уж если обращать внимание в летописях на каждую мелкую стычку — на одном пергаменте разоришься!