Вокруг Апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Гай Аноним cтр.№ 81

Весьма плодовитая и обширная династия Капетингов неожиданно пресеклась в начале XIV века (тоже весьма нехороший знак, среди многих других, предварявших это ужасное столетие!) — все трое сыновей французского короля Филиппа Красивого умерли, как и единственный внук по мужской линии, а корона перешла к младшей ветви рода — Валуа. Это позволило англичанину Эдуарду III Плантагенету заявить свои права на французскую корону — по матери он являлся родным внуком Филиппа Красивого, то есть формально более близким родственником короля, чем усевшийся на трон Филипп VI де Валуа.

Король Англии Эдуард III в одеяниях ордена Подвязки. Миниатюра ок. 1430 г.

Герцогом Аквитании оставался английский король, но территория частично контролировалась французами еще со времен Филиппа II Августа, сто с лишним лет назад превратившего Францию из захудалого королевства, обладавшего крошечной территорией вокруг Парижа, в державу первой величины…

Филипп де Валуа в 1337 году совершенно недипломатично предъявляет Эдуарду Английскому требование вернуть титул герцогов Аквитанских хотя бы потому, что de facto на это владение претендовала Франция. В ответ на такую наглость король Англии вновь выдвигает претензии на французскую корону, хотя исходно он от нее отказался — согласно «Салической правде», принятой еще древними франками в конце V века н. э., наследовать могли только потомки по нисходящей мужской линии, а Эдуард был сыном Изабеллы: родной, но абсолютно не наследующей дочери Филиппа IV.

Сейчас, ввиду осложнившихся политических обстоятельств, англичанин отверг Салический закон, объявил, что право первородства стоит выше замшелых законодательных реликтов, а выкопать пункт правил давно позабытой «Салической правды» (с одобрением такового Генеральными штатами и Палатой пэров Франции), юристов заставил Филипп де Валуа — разумеется, с целью узурпации престола у законного претендента.

Формально правы были обе стороны. Законодательный кодекс салических («западных») франков почти восьмисотлетней давности давно утратил актуальность — в старинные времена военный вождь или король обязан был являться мужчиной: в конце концов, женщина ведь не поведет дружину в бой? Да и вообще, у варварских племен родство по мужской линии считалось приоритетным — допустим, семиюродный дядя считался более близким родственником, чем брат родной матери. Пережитки родоплеменного строя и «военной демократии», к XIV веку уже являвшихся невообразимой древностью! Представьте, что в современной России вдруг начал использоваться закон от 1200 года…

Более позднее феодальное право ясно признавало наследование по праву первородства — во многих странах Европы, если не осталось других родственников, получить трон вполне мог внук монарха по женской линии. Были известны женщины-регентши, обе правили Францией (королевы Анна Ярославна и Бланка Кастильская), а уж пример королевы Англии Алиенор Аквитанской, фактически управлявшей, причем весьма успешно, страной во время отсутствия отправившегося в Третий крестовый поход Ричарда Львиное Сердце, был общеизвестен — происходило это всего чуть более столетия назад.

Действиями Эдуарда III, возможно, двигали и иные причины: его прапрадед, основатель династии Плантагенетов (и муж Алиенор), вынашивал идею создания империи, включающей собственно владения в Британии, Шотландии и Ирландии, а также обширнейшие земли на континенте — утерянные вскоре после его смерти, в XIII веке. По разным причинам этот проект не был реализован, а затем началось резкое возвышение Франции, вынудившей обитателей Альбиона убраться восвояси на свои острова. Прямых свидетельств тому мы не знаем, но предполагать можем — Эдуард решил воспользоваться «окном возможностей», чтобы использовать право первородства в целях геополитических: не только вернуть потерянные английские владения, но и стать единым королем Англии и Франции, то есть императором, подобным кайзеру Священной Римской империи, — и ведь не факт, что римский папа не одобрил бы столь благое начинание…

Английские владения на континенте по состоянию на 1360 год (мир в Бретиньи).

С чисто юридической точки зрения претензии Эдуарда являлись справедливыми, но и Филипп де Валуа царствовал законно по уложениям «Салической правды» как ближайший родственник по мужской линии, внук Филиппа III Смелого и дядя последнего правившего Капетинга, Карла IV. Появился совершенно очевидный повод для войны — династический кризис, два теоретически законных претендента. А закон, как известно, что дышло…

Опять же, в 1337 году ни у кого и мысли не могло возникнуть, что начавшаяся война продлится (с тремя паузами продолжительностью до двадцати лет) аж до 1453 года, что за это время появится артиллерия, а рыцарская конница как основа вооруженных сил начнет постепенно уходить в прошлое. Что Франция явит миру, пожалуй, самую знаменитую святую своей эпохи (да и будущих времен) — Орлеанскую деву, Жанну д’Арк, — а мировая военная история обогатится именами прославленного впоследствии Шекспиром Фальстафа или воспетого Конан Дойлем и Дюма Черного Принца, Бертрана дю Геклена или маршала Жиля де Ре.

И уж конечно, ни в Тауэре, ни в Консьержери не предполагали, что спустя всего десятилетие после начала конфликта над Европой пронесется чудовищная буря, последствия которой оказались непредсказуемыми — подразумеваются общие потери населения, тотальная экономическая катастрофа и резкая смена типа хозяйствования впоследствии…

Что же представлял собой Салический закон, извлеченный французскими юристами из запыленных архивов?

Вопрос о наследовании короны — важнейший для любой монархии. Когда после смерти французского короля Карла IV прервалась прямая линия дома Капетингов, правивших страной с 987 года, собранию представителей родовитого дворянства предстояло решить вопрос о том, кого из непрямых наследников признать наиболее достойным королевского титула.

Ссылаясь на «Салическую правду» — варварский судебник, записанный около 500 года, члены собрания высшей французской знати вполне предсказуемо отвергли притязания «иностранца» Эдуарда III. Давайте взглянем, что же было записано в старинном своде и как древняя «правда» трактовала вопросы престолонаследия.