После Рима. Книга первая. Anno Domini 192–430 - читать онлайн книгу. Автор: Гай Аноним cтр.№ 63

В армии считали, что стрела была римской. Но когда смерть императора не вызывала кривотолков и намеков на убийство?

Уродливый, малорослый, почти карлик, с огромной растрепанной бородой, полной вшей, всегда немытый и непричесанный, Юлиан намеренно подчеркивал свою некрасивость. Равнодушный к пиршествам и вину, к комфорту и удовольствиям, он мало спал, много работал и мог сутками обходиться без отдыха и без еды. Этот великий труженик менее чем за два года правления провел религиозную и налоговую реформы, много писал и сочинял, причем придавал этим занятиям важное для себя значение.

Гуманность, смелость, образованность, высокий дух — и тут же странности поведения, «злопыхательство, писательская зависть — те дурные качества пишущих людей, которые омрачают образ этого храброго солдата... Но самое печальное в том, что в нем рядом с государственным деятелем и полководцем мы всегда видим фрондирующего писателя» ^[30].

Юлиан не был ни гением, ни посредственностью. Он оказался бы на своем месте в ранге наместника провинции, однако груз имперского наследия оказался Отступнику не по силам: слишком тяжелая ноша.

Похоронили его в языческом святилище в киликийском Тарсе, но годы спустя тело перевезли в Константинополь, упокоив в храме Святых Апостолов. Без отпевания — новая христианская цивилизация не простила Юлиану попытки возврата к прежним богам.

Смерть Юлиана обернулась для римлян военной катастрофой. Когда провал кампании стал очевиден, Шапур II явился с предложением мира. Юлиан, вероятно, отказался бы, хотя условия персов не были жесткими: римляне должны были всего-навсего уступить два крупных города — Нисибис и Сангара, линию Евфрата, Месопотамию, да еще, пожалуй, Армению, которую без Месопотамии все равно было не удержать.

Говорят, будто и на Востоке, и в далекой Галлии убивали гонцов, принесших весть о поражении в Персии.

Императора выбирали по принципу наименьшего зла. Выкликнули некоего Иовиана. Этот легкомысленный офицер не снискал доверия армии и создается впечатление, что Иовиана «выбрали» на трон лишь потому, что кто-то должен был взять на себя позорный мир.

Дальнейшее предсказуемо: 17 февраля 364 года Иовиана нашли в постели мертвым — скорее всего, убитым. Маленький сын Иовиана по имени Варрониан после смерти отца бесследно исчез.

Высшие командиры вновь собрались на выборы. Императором выкликнули отсутствовавшего в армии во время смерти Юлиана сорокапятилетнего Валентиниана, старшего офицера (tribunus militum). Его отец Грациан был комитом Британии. Юлиан за какие-то грехи сослал Валентиниана в Фивы, но Иовиан в свое короткое правление успел вернуть его из ссылки.

Трон вновь вернулся к «сынам Дуная» и традиция III века продолжилась. Валентиниан, высокий и сильный человек родом из Паннонии, светловолосый, с правильными чертами, был хорошо образован и сочетал таланты военного и художника. Хороший солдат и энергичный правитель, обладающий веротерпимостью, а равно чувством долга перед империей и простыми людьми (что само по себе необычно), он при этом был крайне вспыльчив, жесток, гневлив и, как почти любой тогдашний император, подозрителен.

К высшим классам Валентиниан I относился с отвращением и не доверял аристократии. Он, правда, попытался наладить отношения с сенатом и привлечь патрициев на службу империи. К концу правления он обнаружил, что среди чиновников появилось много сторонников «старой аристократии», и что важные назначения происходят помимо его воли, «сами собой» — бюрократическая машина начала игнорировать центральную власть...

В 367 году Валентиниан I, зная, что армия предпочитает наследуемую власть, выдвинул своего совсем юного сына Грациана в преемники. Он осмотрительно провел церемонию, на которой представил юношу легионерам. Вручая сыну пурпурное облачение, император громко заявил: «Смотри, мой дорогой Грациан, теперь на тебе, как мы все и надеялись, императорские одежды, дарованные тебе благодаря покровительству моей воли и воли наших собратьев-солдат». Грациан, кстати, стал последним императором Запада, лично водившим войска в бой.

Династическая инициатива оказалась успешной: императоры из рода Валентиниана пробыли у власти девяносто один год — для поздней Римской империи это рекордный показатель. Пока династия Валентиниана I занимала оба трона — восточный и западный, — ни одна попытка узурпаторов сместить его наследников не была удачной. Понимая, что перевороты и последующие гражданские войны истощают и без того ограниченные ресурсы империи, армия и двор Запада продолжили политику наследования даже при последних императорах Валентинианова рода, некомпетентных и ленивых, мало интересовавшихся делами государства.

В соправители Валентиниан взял своего младшего брата Валента. Последний ничем ранее не прославился, но был наречен августом с равными правами. Империю они поделили так: старший брат забрал примерно две трети от территорий на Западе, а младшему достался Восток. Братья были христианами-арианами, но, как и все императоры, принимали на службу и ариан, и ортодоксов, и язычников, не делая между ними особого различия.

При передаче трона не обошлось (какой сюрприз!) без попытки узурпации, в которой, на свою беду, приняли участие варвары-готы. Власть в Константинополе в 363 году присвоил дядя покойного Юлиана Прокопий, который вместе со своим братом Марцеллом попутно захватил Никею.

Мятеж Прокопия показателен тем, что к горстке его сторонников постепенно присоединялось множество армейских частей Валента. Затем дезертиры снова побежали к Валенту... Даже с оставшимися скромными силами Прокопий едва не сместил императора — очередное свидетельство ненадежности римского трона. Узурпатору так легко было склонить на свою сторону военных и чиновников, что все прочие, боясь остаться на проигравшей стороне и сложить голову, старались присоединиться к тому, чья победа казалась очевидной.

При любом конфликте военные начинали прикидывать, кто победит, и старались угодить тому, чьи шансы выглядели предпочтительнее. Ничего удивительного, что после любого мятежа — не исключая мятеж Прокопия — следовала череда отставок, ссылок и казней, а также возвышения тех, кто вовремя догадался перебежать к победителю.

Для Прокопия Никея оказалась ловушкой: к стенам города подступил наш старый знакомый, бывший рикс алеманнов Вадомар, который теперь воевал на стороне императора Валента. Этот любимец удачи побывал королем, был в свое время пойман Юлианом на неверности, но выпутался (с ранней юности он был ловок на всякого рода обманы и хитрости, восхищенно замечает Аммиан), и впоследствии дослужился до звания дукса, то есть военного губернатора, богатейшей Финикии. А теперь, пока Вадомар сокрушал врагов империи во славу Валента, Валентиниан вел на Рейне кампанию против тех же алеманнов!..