Титан. Жизнь Джона Рокфеллера - читать онлайн книгу. Автор: Рон Черноу cтр.№ 134

Гейтс безоговорочно верил в благородство и мудрость Рокфеллера. «Если бы он оказался среди, скажем, двадцати величайших деловых людей современности, – заметил он однажды, – немного побыв в его обществе, самые самоуверенные, самонадеянные из этих гигантов пришли бы к нему частным образом за советом»⁹. Гейтс знал многих богатых людей, и на него произвело впечатление, что у Рокфеллера не было частных яхт или железнодорожных вагонов. Он всегда бросался Рокфеллера защищать, иногда с юмором. Когда один человек пожаловался, что Рокфеллер в свои кливлендские годы беспокоился только о деньгах, Гейтс резко ответил: «Во имя неба, что еще можно было делать в этом городе!»¹⁰ В одном из характерных для него высказываний Гейтс заявил: «Рокфеллеры сделали несравнимо больше, чтобы бессрочно обогатить государство, чем какая-либо другая семья с момента основания республики»¹¹.

Гейтс не считал Рокфеллера абсолютно невинным в бизнесе, но верил, что какие бы предосудительные поступки он ни совершил, они просто отражали деловые устои его времени. Но у него не было знаний из первых рук, так как пока он смотрел за инвестициями, филантропией и внешними делами Рокфеллера, он был исключен из всего, связанного со «Стандард Ойл». По словам Младшего: «Нефтяные компании его не любили, и я стал связью между ними»¹². Гейтс появился на сцене как раз тогда, когда Рокфеллер уходил на покой и был обособлен от своего крупнейшего холдинга, и Гейтс мог позволить себе роскошь верить в невинность босса и предполагать, что он вел себя также хорошо в «Стандард Ойл», как и в последующих проектах.

Важно отметить, что Рокфеллер окружил себя в начале 1890-х годов совершенно новыми людьми, способными защищать его прошлое с полной искренностью – и полным незнанием. Набирая подчиненных, не работавших ранее в «Стандард Ойл», он имел шанс начать все с начала и теперь быть в делах столь же этичным, сколь и в речах. Эти подчиненные, под руководством Гейтса обеспечивали, чтобы миллионы Рокфеллера жертвовались или инвестировались добросовестно. Заполучив в штат бывшего пастора, Рокфеллер придерживался лучшего поведения и новых моральных правил. А присутствие Младшего на Бродвей, 26, еще больше гарантировало, что отец будет вести себя более этично, чем в прошлом.

Как и в «Стандард Ойл» Рокфеллер поощрял независимость, и, как только тщательно выучил своих полководцев филантропии, дал им свободу действий. Гейтс считал босса терпеливым, добрым и внимательным, но понимал, что среднезападное радушие и чувство юмора Рокфеллера иногда являлись завесой. «Обычно он относился ко всем людям с глубокой сдержанностью, скрываясь за банальностями и забавными историями. Он обладал искусством свободно болтать с друзьями и гостями, расспрашивая других, но почти не раскрывая свои сокровенные мысли»¹³. Иногда Гейтс шел к оракулу за наставлением и уходил еще более озадаченный. Он написал о Рокфеллере: «Его неторопливость иногда доходила до крайности; его нежелание спорить и полностью высказывать свои мысли, его навык не раскрывать даже клочка поверхности для нападения, его затянувшиеся молчания, так что мы не могли определить даже его возражения, иногда были трудными»¹⁴. Рокфеллер никогда не обвинял и не хвалил, и раскрывал свое мнение о сотрудниках, только добавляя или убавляя их обязанности. Его мысли напоминали набор китайских шкатулок: вы проникали сквозь внешнюю стенку и оказывались перед другой, затем еще одной, и так до бесконечности.

* * *

Когда Рокфеллер отошел от дел, его состояние накапливалось с потрясающей скоростью. Во время его пребывания в «Стандард Ойл» трест обычно платил фиксированный дивиденд двенадцать процентов, отражая его осмотрительность в руководстве. Теперь, с Арчболдом у руля, дивиденды подскочили до тридцати одного процента в 1896 году и до тридцати трех – в 1897 и 1899 годах. Поддержанная дивидендами, цена акций «Стандард Ойл» взвилась со ста семидесяти шести в 1896 году до четырех пятидесяти восьми тремя годами позже. Сколь бы Рокфеллер ни осуждал эту расточительную политику дивидендов, он получал от нее больше всех, и это заставляло его ускориться с филантропией, чтобы разобраться с растущими объемами денег.

Получая сотни обращений ежедневно со всего мира, Рокфеллер заставил Гейтса пообещать, что тот никогда не будет передавать ему письма с просьбами или раскрывать его адрес. Пока что Рокфеллер продолжал выдавать сотни, если не тысячи индивидуальных даров нуждающимся друзьям, родственникам и незнакомцам – одному кузену на севере штата отправил пару поношенных ботинок, другому старый костюм, – но он все больше склонялся к мысли, изложенной в письме 1889 года к Гейтсу: «Я все больше и больше расположен давать только через организации»¹⁵. Гейтс преданно реализовал политику оптовых даров, отклоняя мелкие просьбы о деньгах фатальной ремаркой: «Это розница»¹⁶.

Иногда Рокфеллер позволял Гейтсу мельком увидеть его внутреннюю грусть. Однажды Гейтс заметил, что благотворительность сама по себе награда, и человек, ожидающий от судьбы благодарности, умрет озлобленным. Рокфеллер «лишь неторопливо и с непривычной силой ответил: «РАЗВЕ Я ЭТОГО НЕ ЗНАЮ?»¹⁷ Гейтс видел, что, хотя Рокфеллер всегда окружен людьми, у него совсем немного или вообще нет настоящих друзей, богатство изолирует его. Около 1910 года Гейтс навещал Рокфеллера в отеле на юге и обнаружил, что тот достаточно одинок и покинут и предложил связаться с какими-нибудь образованными местными людьми. «Что же, господин Гейтс, – сказал Рокфеллер, – если вы полагаете, что я не размышлял об этом, вы ошибаетесь. Я провел некоторые опыты. И результат неизменно один – примерно на девятой лунке появляется некоторое предложение, благотворительное или финансовое!»¹⁸ В благотворительности Рокфеллер пережил больше разочарований в людях, чем в коммерции, сказав однажды сыну: «Я ссуживал и давал людям деньги, а затем видел, как они переходят на другую сторону улицы, лишь бы не пришлось со мной разговаривать»¹⁹.

Гейтс знал, что с момента, как он согласился стать ответственным за раздачу милостыни при дворе, его жизнь изменилась без возврата. «Теперь я оказался в большинстве своем отрезанным от незаинтересованной дружбы и почти по необходимости стал центром интриг и неприязни», – написал он в мемуарах²⁰. Наблюдая, как люди строят козни и пресмыкаются за состояние Рокфеллера, было сложно сохранять веру в природу человека. «Если бы вы могли оказаться в этой конторе, – написал он однажды Уильяму Рейни Харперу, объясняя свою осторожность, – и видеть, как во всем остальном приличные люди проявляют жадность и даже унижаются, когда приходят договориться о богатстве господина Рокфеллера, вы бы лучше поняли, чем можете понять сейчас, откуда возникла моя осторожность, возможно, не вполне естественная»²¹.

Хорошо изучив психологию босса, Гейтс понимал, как предпочитает видеть себя Рокфеллер, и эффективно играл на этом. Гейтс умел манипулировать, как видно из письма, отправленного им другу, в котором он перечислил двадцать две подсказки по сбору средств. Подсказка номер шесть гласила: «Если вы найдете [потенциального спонсора] с большими дарами, не стоит слишком нетерпеливо подталкивать его проявиться. Дайте ему время, мягко направляя. Дайте ему почувствовать, что это он приносит дар, а не что дар забирают у него силой». Номер семь советовал: «Обращайтесь только к самым благородным мотивам. Мотивы низкие и эгоистичные ему подскажет собственный ум»²². Можно заподозрить, что некоторые из этих указаний Гейтс применял к самому Рокфеллеру, все это время показывая себя верным слугой.