Лисье время - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Гарнык cтр.№ 30

В первый год после трагедии отстрел повсеместно шёл по красным лисам. Из предварительного заключения Татьяна Михайловна писала просьбы не трогать приблудных из питомника: не надо стрелять не красных, мех испорчен, на боку, животе и ушах – клеймо, кроме того, волос на шкуре может вылезти: не исключено, что лисы на ферме в последние полгода получали неизвестные препараты (судя по показаниям егеря Пахомова). Ну и конечно, Татьяна Михайловна уверяла, что лисы погибнут в первую же зиму, ведь на ферме ниже минус пяти градусов температура не опускалась. Но случилось небывалое. Следующей осенью волчьи шкуры сдавали только охотники из дальних областей, а в пушнорядских лесах, кроме народившихся новых крестовок, здравствовали серебристо-чёрные красавцы, немного, понятное дело, облысевшие, не такие пушистые – всё-таки дикий мир есть дикий мир. Охотники узнавали их не только по окрасу – ведь в экспериментальном питомнике были и белоснежные лисы, и различные помеси. Местные охотники знали: лисы из питомника не убегают, они могут встать и смотреть буквально в дуло ружья. Организованные приезжие охотники инструктировались егерями и загонщиками, им объясняли, почему этих лис не стоит трогать. Но «дички», дикие охотники, приезжающие по два-три и ночующие в палатках на Лисьем острове, там, где моржевали ЗОЖники, эти охотники, бывало, отстреливали несчастных страдальцев с фермы и радовались как дети – мех казался им роскошным, пока они не обнаруживали на снятой шкуре подлысины и клейма.

Когда подстрелили несколько клеймёных, лисы стали играть в странную игру с охотниками-дичками: они притворялись дохлыми, а когда охотник подходил, бросались на него, но не кусали, только пугали, ставя по-собачьи лапы на грудь и тычась жёлтыми клыками в область воротника телогрейки. Особенно эти лисы не любили охотничьих такс. Такс они загрызали сразу – таксы же лезли к ним в норы, выгоняли. А вот побегать от гончих или лаек – это лисы любили и никогда не были загнаны собаками – собаки, первоклассные гончие и быстрые лайки, возвращались к хозяину с поджатыми хвостами. Однажды, уже в лисий гон, нездешний одинокий охотник выследил лису. Он не сидел в засаде на лабазе, не участвовал в облаве, он просто приехал со своей заслуженной, ни разу не подводившей четырёхлетней таксой и вышел на лису. Он залёг в кустах у норы, чтобы сразу пристрелить лису, но замешкался из-за предсмертного хрипа своей охотничьей собаки. Из норы, увы, выбежала не напуганная лиса, точнее, выползла не одна лиса, а лиса, серебристо-чёрная, с мёртвой таксой в зубах. Она бросила таксу на землю и в упор посмотрела на дуло. Естественно, она не видела дула притаившегося охотника за сеткой валежника, лисы же плохо видят днём, но она чуяла человека и прекрасно слышала его дыхание. Расстроенный охотник выстрелил – лиса упала, лежала без движения. Охотник предусмотрительно выждал и подошёл к тушкам родной таксы и хитрой лисы. Он хотел положить лису в мешок, но сначала решил положить в маленький мешок таксу. Это он сделал зря. Подранок (а лиса пришла в себя, она была только ранена) набросился на охотника и прокусил брезентовые штаны и кальсоны прокусил… Охотник сбросил ударом приклада подранка и выстрелил, не разбирая куда – плевать на шкуру, когда дело касается жизни. Лиса обмякла, потекла кровь по снегу… Охотник решил тут же разделать тушу, а голову, печень и селезёнку снести на экспертизу – вдруг бешенство, тогда следует делать уколы.

На ветеринарной станции работала с недавнего времени Карповская – после скандальных увольнений многие безработные ветеринары из лисьего питомника, из тех, кто не пристроился на норковую ферму, стали работать на ветстанции. Карповская приняла таксу для кремации (многие охотники сдавали умерших или погибших собак), лисьи органы и голову, пожурила охотника за то, что убил мученицу-племенную, показала клеймо, рассказала об их грустной доле и о том, что его загрызенная такса не первая и что, на будущее, не надо трогать необычных лис.

– Лучше красных отстреливайте…

– Ну это уж как подфартит… – трагически пожал плечами охотник, он очень боялся бешенства. – Вы знаете, я чувствую озноб…

– Не выдумывайте, – отрезала Карповская, она вела себя ещё увереннее, чем на ферме, и, как выяснилось, обладала талантом убеждения: все сразу доверялись ей. – В бешенстве инкубационный период. Завтра придёте за результатом.

– А сегодня нельзя?

После получасовой перебранки и выслушивания, сколько сейчас сдают шкур и все надо проанализировать на предмет смертельных заразных болезней и продезинфицировать («Лиса же падальщик!»), и после того как заполучила купюру в карман своего клеёнчатого фартука, Карповская мягко сказала:

– Обождите часика с три. При фабрике кафе, идите отдохните там, так все делают. Не вы один сегодня с бешенством. А прививку, если что, я уполномочена делать, у нас разрешение от травмпункта…

Умиротворённый охотник оставил в покое ветеринара Карповскую. Бешенства у лисы не оказалось; Карповская обработала органы и голову, заклеила в пакет, сделала надпись по-латински, как в старые добрые времена, и засунула в специальный маленький секретный холодильник-переноску. Вернувшемуся охотнику Карповская выдала справку о том, что при проверке органов бешенства не обнаружено.

– Что вы так на меня смотрите, Раиса Аркадьевна? – Охотник прочитал на стенде имя ветеринара.

– А шкура где? Сдавать будете?

– Нет. Не собирался.

– Показать можете?

– Зачем? Это моя шкура! Я её на ковёр…

– На ковры с головами лисы идут, а у вас так – половичок…

– Так я на воротник пущу или на шапку.

– Лиса клеймёная, какой воротник-то! – усмехнулась Карповская и сменила тон. Её чёрные небольшие глазки, розовые свежие щёки сделали своё дело – охотник развязал мешок, достал пушнину, положил на ветеринарный стол.

– Солью присыпали, и всё? Предлагаю обработку. Будете?

– Нет-нет, я так привык. – Охотник, сразу видно дичок, трясся за мех и, не доверяя ветеринару, делал только хуже себе.

Карповская осмотрела бока шкуры, записала номер:

– Спасибо. Забирайте. Последний раз предлагаю обработку. Лиса экспериментальная. Лезть может начать.

– Нет-нет. – Охотник не доверял ветеринару.

– Как хотите! Облысеете. Видите: волос остевой на столе. А потом и подпушка полезет.

После ухода охотника Карповская взяла специальную губку, протёрла стол и несколько потерянных шкуркой волосков положила в удивительный маленький пакетик для пушной феи, защипнула заграничной малюсенькой прищепкой.

Татьяна Михайловна не отвечала на звонки, она предпочитала звонить сама. Карповская об этом знала, да и с работы позвонить опасалась, а телефоны-автоматы в городе все были покорёжены вандалами.

Этим же вечером Раиса Аркадьевна Карповская уже сидела на кухне у Татьяны Михайловны и рассказывала о драгоценном материале.

– У вас же всё есть. И микроскоп, и препараты.

– При обыске кое-что изъяли. Если что, я в техникуме микроскоп позаимствую, там даже мощнее.