О всех созданиях – больших и малых - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Хэрриот cтр.№ 82

Кончиться это могло лишь одним: я упал ничком и беспомощно извивался под неподвижным телом. Мои крики никакого эффекта не произвели – Джордж потерял сознание.

Привлеченный шумом, в коровник вошел мистер Беннисон – как раз вовремя, чтобы увидеть, как я выползаю из-под его старшего сына.

– Вытащите его оттуда! Быстрей! – прохрипел я. – Пока коровы его не затоптали.

Безмолвно Морис и его отец ухватили каждый по щиколотке и разом потянули. Джордж вылетел из-под коров, отбивая затылком четкий ритм, пересек сток с навозной жижей и продолжил свое пребывание в обмороке на полу в проходе.

Мистер Беннисон вернулся к корове, ожидая, что я займусь инъекцией, но распростертое бесчувственное тело отвлекло мое внимание.

– Послушайте, может, прислонить его спиной к стене, а голову опустить между протянутыми ногами? – виновато предложил я.

Они переглянулись, словно решая исполнить мой каприз, ухватили Джорджа за плечи и поволокли к стене со сноровкой людей, привыкших таскать мешки с удобрением и картофелем. Прислоненный к нетесаным камням стены, он по-прежнему выглядел очень скверно: голова упала на грудь, длинные могучие руки бессильно свисают.

Невольно я почувствовал себя немного виноватым.

– А вы не думаете, что нам следует дать ему выпить?

Но терпение мистера Беннисона истощилось.

– Да нет, ничего с ним не стрясется, – раздраженно пробурчал он. – Лучше за дело возьмитесь!

Он, несомненно, считал, что уже и так достаточно долго нянчился с Джорджем.

Это происшествие заставило меня задуматься о том, как люди реагируют на вид крови и другие неприятные зрелища. Хотя я работал только второй год, но уже вывел некоторые законы, касающиеся этого, и один из них гласил, что с ног валятся всегда самые высокие и сильные. (К этому времени я разработал еще несколько других, возможно не слишком научных, теорий. Например: больших собак держат люди, живущие в маленьких домах, и наоборот. Клиенты, которые говорят: «Цена не важна», никогда-никогда не платят по счетам. Когда в холмах я спрашивал дорогу и мне говорили: «Сразу увидите, мимо не проедете!» – я знал, что вскоре безнадежно заплутаюсь.)

Я начинал спрашивать себя, не отличаются ли сельские жители большей впечатлительностью, чем городские. С того самого вечера, когда Сид Бленкхорн, шатаясь, вошел в Скелдейл-хаус. Лицо у него было белее мела – он явно перенес какое-то потрясение.

– Джим, у вас капельки виски не найдется? – произнес он дрожащим голосом, а когда я подвел его к креслу и Зигфрид вложил в его пальцы стопку, он сообщил нам, что был на лекции об оказании первой помощи, которую читал доктор Эллисон, чья приемная была чуть дальше по улице. – Он говорил про вены, артерии и все такое прочее, – простонал Сид, проводя ладонью по лбу. – Господи, это было ужасно!

Выяснилось, что Фреда Аддисона, рыбника, унесли без сознания всего через десять минут после начала, а сам Сид только-только успел добраться до двери. Ну, будто на бойне побывал!

Я заинтересовался подобными явлениями, так как обнаружил, что до них всегда только шаг. Полагаю, мы чаще с ними сталкиваемся, чем врачи, поскольку наши коллеги-медики, когда необходимо резать или кромсать, отправляют своих пациентов в больницы, а мы, ветеринары, просто снимаем пиджаки и оперируем на месте. А это означает, что хозяевам или работникам отводится роль ассистентов и они вынуждены наблюдать много необычного.

А потому, несмотря на мой еще малый опыт, я стал настоящим знатоком разнообразных симптомов приближения к роковой черте. Полагаю, статистикой заниматься еще рано, но мне ни разу не доводилось видеть, чтобы в обморок упала женщина или низенький мужчина, хотя они и проявляли различные степени брезгливости. А вот на высокого сильного мужчину всегда можно было положиться в этом смысле, особенно на шумных и сверхсамоуверенных.

Я сохранил яркое воспоминание о летнем вечере, когда должен был произвести операцию рубца. Как правило, когда я подозреваю, что в желудке застрял инородный предмет, то предпочитаю тянуть время – такие же симптомы могут означать и многое совершенно другое, а потому я никогда не тороплюсь прорезать дырку в боку животного. Но на этот раз диагноз был очевиден с самого начала – внезапное резкое снижение удоя, отсутствие жвачки, покряхтывание, запавшие глаза и общий понурый вид коровы. А в довершение фермер рассказал мне, что чинил курятник на коровьем пастбище, прибивал отвалившиеся доски. И я без труда догадался, куда пропал один из его гвоздей.

Ферма, выходившая прямо на главную улицу деревни, была любимым местом встреч тамошних парней. Пока я раскладывал инструменты на чистом полотенце, разостланном на тючке соломы, за мной наблюдали ухмыляющиеся физиономии, маячившие над нижней половиной двери. И не только наблюдали, но и подбодряли меня разухабистыми выкриками. Я уже собирался приступить к делу, как вдруг мне пришло в голову, что пара лишних рук была бы очень кстати, и я обернулся к двери:

– Может, кто-то из вас, ребята, хочет стать моим помощником?

Минуты две стоял страшный гвалт, затем дверь отворилась, и в коровник ввалился дюжий молодой человек с огненно-рыжей шевелюрой. Можно было залюбоваться его могучими плечами и мощной загорелой шеей, поднимавшейся из расстегнутого ворота. А синие глаза и румяное лицо с высокими скулами тут же напомнили мне, что тысячу лет назад в Йоркшире похозяйничали скандинавы. Передо мной был подлинный викинг.

Я попросил его закатать рукава, хорошенько вымыть руки в ведре с теплой водой и дезинфицирующим средством, а сам выбрал участок на боку коровы и сделал местную анестезию. Когда я вручил ему артериальные зажимы и ножницы, он принялся гарцевать вокруг коровы, размахивая ножницами, как кинжалом, и безудержно хохоча.

– Может, вы сами прооперируете? – спросил я.

Викинг расправил могучие плечи:

– А что? Да я мигом!

И физиономии над дверью радостно завопили.

Когда я наконец занес мой острый как бритва скальпель над коровой, деревенские шуточки сыпались градом. Я заранее решил, что на этот раз сделаю глубокий разрез, как рекомендуют руководства по хирургии. Пора стадии, когда я нервно еле надрезаю кожу, остаться позади. «Подлинное рассечение», как выразился один ученый авторитет. Вот сейчас я его и сделаю.

Я прикоснулся скальпелем к выстриженному участку коровьего бока и быстрым движением кисти сделал десятидюймовый разрез. Я отступил на секунду-другую полюбоваться чисто рассеченными краями кожи. Лишь несколько капилляров брызгали кровью на поблескивающие брюшные мышцы. Одновременно я заметил, что хохот и насмешливые вопли внезапно смолкли, сменившись жутковатой тишиной, которую тут же нарушил звук падения тяжелого тела.

– Зажим, пожалуйста, – сказал я, протягивая руку за спину.

Но ничего не произошло. Я оглянулся. Над нижней половиной двери – пустота. Ни единой физиономии в пределах видимости. Только викинг, распростертый на полу с раскинутыми руками и ногами, с подбородком, обращенным к потолку. Поза выглядела настолько театральной, что я решил, будто он все еще валяет дурака, но более внимательный осмотр рассеял эти подозрения: викинг хлопнулся в обморок. Видимо, повалился на спину, рухнув, как срубленный дуб.