Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 168

Ялавач Младший поставил перед собой непростую задачу возродить разрушенную экономику и инфраструктуру Хорезма, реформировать налогообложение. Он решил упростить всю систему и оставить только два налога — подушный («хубчир») и земельный («халан»), без взимания каких-либо иных поборов. Его система оказалась настолько эффективной, что ее позднее внедрил в масштабах всей империи Мункэ ^[2061]. Но Ялавач, верой и правдой исполняя желания Угэдэя, повздорил с Джагатаем (см. главу 14). Джагатаю всегда был не по душе неусыпный надзор Ялавача, и скандал 1239 года, когда он своевольно пожаловал земельный надел фавориту, мог привести к гражданской войне, если бы его вовремя не урегулировал Угэдэй.

Едва забылся один конфликт, как разразился очередной кризис. Самая ранняя пролетарская революция, произошедшая в Бухаре в 1238–1239 годах, приняла столь серьезный характер, что монголам пришлось на какое-то время уйти из города. Угэдэй отправил большую армию, которая подавила восстание, но Джагатай настаивал на массовой расправе для наказания за неподчинение монголам. Ялавач обратился к Угэдэю, и, к великому неудовольствию Джагатая, Бухара была спасена от полного уничтожения. Зная, что мстительный Джагатай теперь всеми силами будет добиваться краха Ялавача, Угэдэй перевел своего фаворита в 1241 году на север Китая ^[2062].

Теперь о другом блистательном управленце эпохи Угэдэя — Елюе Чуцае (1190–1243), хотя он изумляет интеллектуалов и историков в большей мере как эрудит, обладавший многими талантами, а не способный госслужащий. Безусловно, перед нами сложная и противоречивая личность, значительная часть жизнедеятельности которой до сих пор вызывает споры, тем более что об этом человеке даже не упоминается ни в «Тайной истории», ни в историческом описании Рашида ад-Дина. Неизвестно даже — был ли он конфуцианцем или буддистом? Возможно, это объясняется его эклектическим отношением к религии ^[2063]. Он родился в Пекине, в семье главного министра цзиньцев и по браку приходился родственником основателю династии Ляо. Хорошо известно также то, что он получил высшую оценку на китайских экзаменах по готовности к государственной службе, состоявшихся почти одновременно с монгольским вторжением. Он находился в Пекине во время страшной осады 1214–1215 годов и почти месячного разграбления города. Массовое смертоубийство нанесло ему неизлечимую душевную рану. В поисках выхода из духовного тупика он начал изучать буддизм у прославленного мудреца Вань-суна (также Син-сю, 1166–1246), синкретиста, искавшего золотую середину между конфуцианством и буддизмом ^[2064].

По прошествии трех лет на него обратили внимание монголы и пригласили к ним на службу. Елюй Чуцай всегда поражал универсальностью способностей и познаний: он играл на лютне, был превосходным лингвистом, хорошо знал математику и священные тексты Конфуция, разбирался в изящных искусствах, коллекционировал книги и музыкальные инструменты, сочинял увлекательные описания путешествий ^[2065]. С ним лично беседовал Чингис: великий хан посочувствовал его психологическим переживаниям, но сказал, что мстил цзиньцам за династию Ляо, и Елюй, как кидань, должен это понимать ^[2066]. Елюй ответил: «И мой отец, и мой дед служили Цзинь. Как можно мне, подданному и сыну, быть столь неискренним в сердце, чтобы считать врагами моего сюзерена и моего отца?» ^[2067] Именно такая чистосердечность всегда впечатляла Чингисхана, и он всегда и высоко ценил самоотверженную преданность. Кроме того, он, вероятно, разглядел себя в юности в этом высоком бородатом молодом человеке со звучным голосом. Елюй сразу же был принят в ближайшее окружение хана.

Он сопровождал армию Джагатая при вторжении в Туркестан, участвовал в осаде Самарканда и почти постоянно находился при Чингисхане вплоть до 1226 года. Все эти годы он исполнял обязанности писца-секретаря и придворного астролога. Суеверный Чингисхан всегда консультировался с ним, и Елюй совершенно верно предсказал падение Хорезма, смерть шаха Мухаммеда, а позже и цзиньского императора. Он же истолковал встречу с носорогами в Индии как плохое предзнаменование и убедил Чингисхана в необходимости покинуть субконтинент ^[2068]. Самой малоприятной миссией для него было изображать доброжелательное отношение к Чан Чуню, китайскому мудрецу и ханскому фавориту, которого Елюй втайне считал обыкновенным шарлатаном.

В 1229 году Угэдэй назначил Елюя старшим администратором в Китае с заданием провести обследование налогообложения. Это назначение, как правило, трактуется ошибочно. Один русский историк, гиперболизируя, заметил, что отсутствие упоминаний Елюя в двух главных монгольских источниках представляется такой же странностью, как если бы биограф Людовика XIII «забыл упомянуть Ришелье» ^[2069]. Но Елюй никогда не был ни Ришелье, ни даже Мазарини. Поскольку Угэдэй не назначал главных министров, зона ответственности Елюя ограничивалась Китаем, и все меморандумы, которые он готовил для Угэдэя, апробировались Чинкаем, его начальником, переводившим депеши на уйгурский язык.

Конечно, при желании вместе с водой можно выплеснуть и ребенка. Но нет никаких сомнений в том, что Чингисхан ценил мнения Елюя о событиях в Китае. Елюй предложил хану выпускать бумажные деньги, обеспеченные серебром. Эта акция имела успех, вызвав особый восторг у более поздних европейских путешественников ^[2070]. Под влиянием кровожадного Бельгутая, представителя «старого поколения монголов», Угэдэй вначале склонялся к тому, что цзиньцы заслужили участи геноцида, но Елюй процитировал древнюю поговорку — «народом, покоренным на коне, нельзя править с коня» — и обрисовал ему, какие доходы могут принести подати трудолюбивого оседлого населения. Как не бывает карманов в саване, так и не бывает доходов от мертвых людей ^[2071]. Угэдэй взял на заметку аргументы Елюя, но потребовал доказательств. Елюй сразу же представил финансовые расчеты, подтверждавшие, что они смогут получить в виде налогов 500 000 унций серебра, 80 000 кусков шелка и 400 000 мешков зерна. Пользуясь моментом, он попросил дать ему особые финансовые полномочия, что и было сделано.