Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 82

В сентябре 1211 года состоялись три ожесточенных сражения, в результате которых Цзинь как боеспособное государство перестало существовать; начиналась война на истощение. Трудно определить степень тяжести китайских потерь. И спустя девять лет путешественники сообщали о полях массовых кровавых побоищ, испещренных белыми костями ^[1003]. К самым пагубным последствиям поражений в войне надо, видимо, отнести то, что они стали причиной массового бунта. В этом смысле поведение цзиньского посланника, приехавшего к Чингисхану, было типичным для того времени. Уже после первой битвы он признался Чингису, что давно собирался сбежать к монголам и вызвался сыграть роль посла только с этой целью ^[1004].

При дворе императора в неудаче обвиняли только Чжи-чжуна. Его винили и в робости, и в том, что он должен был бросить против монголов конницу раньше, когда они еще были заняты грабежами, и не применять на поле боя одновременно конницу и пехоту. Благодаря победе при Хуэйхэбао монголам достался не только этот город, но и немало других городов-крепостей: Тяньчэн, Суаньбин, Байдэнчэн, Дэсинчжоу. Монголы настолько уверовали в свое всесилие, что с тыла напали на Сицзин (современный Датун), хотя в данном случае эта попытка оказалась безуспешной ^[1005]. Так или иначе, монголы завладели тремя самыми укрепленными городами на севере Китая. И тогда Чингисхан приказал Джэбэ взять Цзюйюнцзуань, укрепленный проход, на южной оконечности которого находился Нанькоу, — всего лишь в двадцати пяти милях от Пекина (тогда называвшегося Чжунду) ^[1006].

Джэбэ не смог с лету взять город, и монголы разыграли свой излюбленный трюк: ложное отступление. Весь пятнадцатимильный проход охраняли крепости, стоявшие на крутых склонах. Как только Джэбэ начал отходить, все гарнизоны выскочили из-за стен и бросились вдогонку. Джэбэ дразнил их на протяжении тридцати пяти миль, вынуждая преследователей рассеиваться и удаляться друг от друга. Затем он внезапно развернулся и устроил настоящую бойню, уничтожая по отдельности каждый отряд и вызывая панику, которая быстро докатилась и до остальных защитников Цзюйюнцзуаня, заставив их сдаться на милость победителя. Все подкрепления, посылавшиеся на подмогу, моментально «съедались» монголами. Писали, будто окрестности были усеяны грудами мертвых тел, наваленных друг на друга, подобно дровам ^[1007].

В начале ноября Чингисхан спустился по перевалу и разбил лагерь в двадцати милях от Пекина, приняв капитуляцию еще трех важнейших крепостей: Вэйчуань, Цзиньшань, Чанпин. Все они поняли бессмысленность противостояния после падения Цзюйюнцзуаня. Чингисхан послал вперед Джэбэ испытать и основательность защиты Пекина. Триумфы великого хана довершились известиями о том, что Елюй Ахай окончательно предрешил судьбу и результат предстоящих сражений. Совершив дерзкий налет, Елюй захватил императорские конюшни, табуны и выгоны, полностью парализовав возможности восстановления кавалерии. А монголы получили в свое распоряжение десятки тысяч верховых лошадей, привычных к природным условиям Китая. Это имело чрезвычайно важное значение, поскольку в почвах Китая практически отсутствовал селен, необходимый для монгольских лошадей ^[1008].

Императора Вэйшао-вана охватили смешанные чувства злости и отчаяния. Он ввел в Пекине военное положение и запретил всем мужчинам призывного возраста покидать город под страхом смертной казни. Сам же он намеревался перебраться в южную столицу Кайфын, но командующий императорской стражей убедил его остаться, пообещав, что стражники будут сражаться до последней капли крови. И это были не пустые слова. Пять тысяч гвардейцев отбросили авангард Джэбэ, когда он появился возле города. Успешные действия стражи приободрили императора. Чингисхан посчитал преждевременным идти на штурм Пекина и отозвал Джэбе ^[1009].

Император имел все основания для печали: у цзиньцев только в 1211 году были реальные шансы нанести поражение монголам, и он должен был прежде всего винить самого себя за инертную реакцию на угрозу с севера. Более того, и после вторжения монголов он не удосужился призвать ополчение ^[1010]. Всего лишь за полгода доверие к нему упало до самого низкого уровня. Советники перешептывались за его спиной, вспоминая о том, как он бравурно утверждал, что не составит никакого труда прогнать монголов, истощенных войной с тангутами. Еще одно свидетельство его необоснованной самонадеянности содержалось в письме, якобы посланном Чингисхану: «Наша империя подобна океану; ваша страна — всего лишь горсть песка» ^[1011]. Советники без устали твердили ему о необычайной физической выносливости монголов, о том, как они могут без огня готовить еду, сутками обходиться вообще без еды, магически мобилизоваться и координировать свои действия, словно повинуясь единой воле, как касты муравьев ^[1012].

Хуже того, тангуты были настолько рассержены отказом Вэйшао-вана помочь им во время нашествия монголов, что и сами вторглись в Цзинь Китая в сентябре 1210 года: состояние войны сохранялось до 1225 года. Вдобавок империя Цзинь не породила военных талантов, тогда как у монголов было по меньшей мере трое военных гениев — Мухали, Джэбэ и Субэдэй, подрастали и молодые командующие: тангут Чаган, приемный сын Чингисхана, и двое братьев-киданей Елюи Ахай и Тухуа ^[1013].

Безусловно, репутацию людей, искусных в военном деле, цзиньцы завоевали благодаря победам над сунцами, народом, вовсе не воинственным. Но и помимо мастерства на поле брани, Чингисхан превосходил императора Вэйшао-вана во всех других сферах. Один пример — его высочайшее умение употребить в свою пользу национальные, социальные и религиозные раздоры в стане противника. Другой — великодушное отношение к перебежчикам, если они не нарушили личную клятву, данную хозяину. Тем не менее, несмотря на поражения в решающих сражениях, цзиньцы все еще могли выиграть войну. Монголам не хватало людских ресурсов для крепостей, которыми они завладели, они не обладали опытом и средствами для осад, и даже традиционная практика массовых убийств — умерщвления всех подряд, солдат, гражданских лиц, заключенных — была малоэффективна в силу огромной численности населения ^[1014]. Когда монголы ушли на зиму домой в декабре 1211 года, отягощенные награбленным добром, цзиньцы моментально заняли большинство крепостей.