Древний Египет. Подъем и упадок - читать онлайн книгу. Автор: Тоби Уилкинсон cтр.№ 104

И Сетнахт не подвел. В 1190 году, собрав подчиненные ему войска, он отправился восстанавливать порядок и сокрушать оппозицию. Через несколько месяцев переворот завершился: «не [осталось] ни единого врага его величества по всем землям» ^[266]. Чтобы закрепить достигнутый результат, Сетнахт позаботился об увековечении своих подвигов. На монументе, воздвигнутом в Абу, на традиционной южной границе Египта, Сетнахт велел запечатлеть печальное состояние страны до его прихода: «Земля эта была в запустении; Египет уклонился от почитания богов» ^[267].

Далее рассказывалось о заговоре неназванных египетских сановников, которые намеревались захватить страну с помощью азиатских сторонников. Этот прозрачный намек на Баи должен был возбудить самый старый и закоренелый предрассудок египтян — неприязнь и подозрительность к чужеземцам. Таким образом, Сетнахт мог представить себя не карателем, а спасителем нации, которого высшее божество избрало «из миллионов, презрев сотни тысяч стоявших пред ним» ^[268]. Как прежде Хоремхеб, Сетнахт постарался вычеркнуть из истории своих предшественников; нужно было создать видимость законного перехода власти от Сети II к нему. Тут требовалась ловкость рук, аккуратное смещение истины, достойное великого фараона.

Хотя Сетнахт был уже далеко не молод, беспокоиться о наследовании ему не приходилось. Преемственность должен был обеспечить сын с характерным именем Рамзес. Когда Рамзес III взошел на престол в 1187 году, он стал сознательно подчеркивать свое сходство с великим тезкой: принял все имена и царские титулы победителя при Кадеше и даже дал своим сыновьям те же имена и придворные должности, какими пользовались отпрыски Рамзеса II. А еще он начал строительство большого поминального храма в западных Фивах, наподобие Рамессеума. И знатные, и простые египтяне, очевидно, воспринимали эту деятельность как начало новой эпохи, возврат к славным временам Озимандии.

История действительно повторялась — но таким образом, какого Рамзес III и не предвидел, и не мог пожелать.

В первые годы его правления в Египет начали приходить тревожные известия от посланцев фараона на Ближнем Востоке. По всему восточному побережью Средиземного моря кто-то грабил и жег города, разорял порты, повергал в прах целые народы. Береговые поселения страдали от пиратских набегов издавна — однако столь грозных масштабов они прежде не принимали. Больше всего пугало то, что враг являлся словно бы ниоткуда: первым признаком надвигающейся беды было появление кораблей на западном горизонте. Жители средиземноморских портов не успевали организовать оборону — и погибали. Египет издалека следил за тем, как рушились великие города, цивилизации обращались в прах, и достижения культуры, копившиеся столетиями, исчезали как дым.

Первым пал великий приморский город Угарит. Его погубил альтруизм. Царь Угарита отправил немалое войско в южную Анатолию в ответ на отчаянные мольбы о помощи соседей, уже попавших под удар. Солдаты Угарита сражались в одном строю с хеттами, а корабли курсировали вдоль берегов Ликии. Будучи идеальным союзником, Угарит невольно сам подставился под удар. Силы его (последние оставшиеся), слишком слабые и растянутые, не смогли устоять, когда враг обрушился на них.

Сопротивление длилось одиннадцать часов; в отчаянной попытке спасти всю свою державу от гибели царь Угарита написал письмо правителю Аласии (на Кипре). От него так и веет паникой: «Вражеские суда уже здесь, они предали огню мои селения и учинили великое опустошение земли» ^[269]. Слишком поздно. Глиняная табличка с посланием царя не была отправлена. Ее нашли в печи, куда она была помещена для обжига, среди руин разоренного города — живое свидетельство из первых рук, запечатлевшее последние часы перед гибелью. Угарит пал, и люди в него больше не вернулись. Одна из лучших природных гаваней Средиземноморья превратилась в груду дымящихся развалин ^[270].

Следующей жертвой стал важный союзник Египта, Хеттское царство. Дипломатическая переписка последнего правителя хеттов отражает лихорадочное напряжение ситуации. Он пишет о борьбе с врагом, напавшим с моря, и не только на воде, но также на берегу, в местах высадки и на холмах. Бесстрашные и неутомимые пришельцы продвинулись вглубь суши и направились на север, нацелившись на столицу хеттов — Хаттусу. Даже военная помощь от Угарита их не остановила. В отчаянии царь хеттов решил войти в пределы соседней страны, приморской Тархунтассы, чтобы остановить их на чужой территории — но и это не помогло. Сперва Тархунтасса, а затем и царство хеттов были повержены и разорены. Хаттуса тоже была разграблена и сожжена; укрепления царской цитадели не устояли перед захватчиками.

Бедствие приобрело огромный размах, охватив всю Малую Азию. Блестящие города Милет и Трою постигла такая же участь. Орда убийц пронеслась и по восточному Средиземноморью, погубив Мерсин и Тарсус ^[271], разорив северный Кипр. Затем захватчики проникли в долину Оронта, разграбив все основные города на этом стратегически важном пути: Алалах, Хамат, Катна и даже Кадеш — все были стерты дотла. Южнее, в Палестине, вскоре погибли такие центры торговли, как Акка, Лахиш, Ашдод и Ашкелон, — города, располагавшиеся вдоль via maris, великого прибрежного пути на юг и на запад… в Египет.