Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943 - читать онлайн книгу. Автор: Ганс Рот cтр.№ 51

Мы стали экспертами по части гостеприимства, и теперь нас не отпугнет даже перспектива провести ночь в свинарнике. Наши тела закалились, им знакома любая степень искусанности вшами и клопами. Видели бы вы наши физиономии, когда мы на пороге коротких сумерек все же отыскали для себя хату, хоть и без света – стояла такая темень, что мы даже не смогли нацарапать карандашом на куске картона: «Занято подразделением таким-то».

Даже если хата уже занята десятком в ней постоянно живущих, нашу компашку это не смущает. Хаты здесь, в России, будто резиновые – вмещают воистину неограниченное число людей. Целые поколения сменяются, шныряя от стола к печке, занимающей едва ли не половину всей жилплощади. Жены, дети, мужья, деды, бабки, внучата, вши – все здесь прекрасно уживаются. Даже если бы нас здесь не было, они все равно сгрудились бы на печи. Для нас критерий комфорта – место, которое ты можешь занять. Русские понимают это по-другому: первым делом печка. Есть и такие, которые просто-напросто перекидывают над собой парочку досок – вот и крыша еще одной мини-хаты готова. В общем, невзирая ни на что, степенью приватности, хоть и небольшой, может похвастаться каждый из нас, да и хозяева тоже. Да, вот о чем еще нельзя забывать – в правом углу икона со светящимся огоньком лампады. Он должен гореть (и горит) постоянно. Даже ночью.

Несмотря на грязь и насекомых, мы все же провели несколько беззаботных дней в этих жалких хатах. Кто-то даже высказал идею о том, чтобы встретить здесь Рождество. А что? Тепло, тихо, спокойно, ни стрельбы, ни взрывов. Но чтобы тебе в голову взбрело подобное, надо быть законченным идеалистом. Что касается меня, я веду себя так, как всегда во время этой кампании. Просто кладешь грязное белье в ведро с водой и начинаешь мечтать о том, как наденешь чистую рубашку, а всякие там маршевые приказы – ерунда на постном масле.

Но на сей раз нам приказано быстро сняться с места. Так что предназначавшееся для стирки наскоро распихано по вещмешкам, и мы маршируем на юг непонятно куда. Судя по скорости марша, что-то где-то происходит, и мы там срочно понадобились.

В рекордные для пешего марша сроки мы добрались до Касторного.

КАСТОРНОЕ

Вслед за нами посланы и другие боевые части, и несколько часов спустя вновь сформированный противотанковый батальон готов к действию. Судя по количеству встречающихся нам санитарных машин происходит нечто очень серьезное. Настроения это не улучшает.

Ненадолго зайдя к нашим венгерским братьям по оружию, мы доходим до Россоши, где находится штаб командования итальянской 8-й армии. Там меня встречают серьезные, настороженные лица. На ломаном французском у меня осведомляются, как идут дела, разговор выходит непонятным и нервозным.

Вечером в пургу добираемся до позиций Альпийского корпуса. В ту же ночь нам удается отбить атаку русских, действовавших при поддержке танков, и отбросить врага за Дон. Наш вновь сформированный батальон несет первые потери.

Стоит ясная, морозная погода, и враг в лунную ночь снова бросается через Дон атаковать нас. Русские подтягивают свои тяжелые орудия. Бой затягивается до самого утра. Можно сказать, что мы и не знали до этой ночи, что представляют собой русские. Они постоянно что-то придумывают, навязывают нам бои, чтобы отвлечь от других направлений, не допустить нас на другие позиции. Это выяснилось из показаний взятого в плен русского.

Об этом незамедлительно сообщаем итальянскому командованию. Все происходит через наших связистов. Приходится изъясняться на плохом французском школьного уровня. Единого мнения нет – немецкие офицеры связи оценивают обстановку по-своему (вероятно, все же точнее), чем синьоры итальянцы. Многое приходится переводить, немецкие офицеры раздражены, даже стучат кулаками по столу. Но в отношениях с братьями по оружию им предписано соблюдать корректность, так что вежливо улыбайтесь, господа немецкие офицеры! Время на вес золота, и оно на исходе! Не происходит ничего, но закоренелые фронтовики в траншеях уже догадались, что близится катастрофа. Меня донимает дурное предчувствие. И снова полуистершиеся фото жен, матерей, детей странствуют из рук в руки. Не очень хороший признак!

Ночью нас уводят с позиций Альпийского корпуса. Причем чуть ли не молниеносно. С рассветом мы перебираемся через полузамерзшие болота у реки Черная Калитва в южном направлении, но оставаясь поблизости линии фронта. Здесь все постоянно меняется! Начало хуже некуда! В хуторе Оробинском мы встретились с немецкими пехотинцами. Вид у них измотанный, много легкораненых, посеревшие лица и молчание. Любому опытному солдату с ходу ясно, что происходит. Мы и так понимаем, что надвигается большая беда, что в воздухе уже запахло мертвечиной.

Линия фронта в движении, прибывают все новые части, месиво на дорогах. Я пытаюсь укрыться от ледяного ветра у русла грязно-желтого ручья. На ухабистых и промерзших деревенских улицах всеобщая растерянность. Нервозность, достигшая опасного уровня.

Один артиллерист, обычно очень приветливый малый, большой любитель животных, сейчас наяривает кнутом исхудалую лошадь, да так, что сердце кровью обливается. Несчастная лошадь тянет изо всех сил противотанковое орудие. Обычно собранный, опытный водитель тяжелого грузовика слишком резко отворачивает, и грузовик задом задевает небольшой, груженный пакетами автомобильчик. Хаос. Люди. Машины. Крики. Ругань по-немецки и по-итальянски.

Кстати, об итальянцах! Вдруг я со всей ясностью понимаю, что здесь происходит. Я уже не раз удивлялся тому, что нам довольно часто встречались бредущие толпой мелкие и покрупнее группы итальянских солдат, но без командиров. Переговорив с одним бойцом, кто в курсе обстановки, я выяснил: они панически отступают, причем офицеры уже опередили солдат в стремлении уберечь свои драгоценные жизни. А на поле боя осталась умирать горсточка немцев, пытающаяся противостоять превосходящему немцев по численности врагу. И эти отступающие идиоты не дают проехать тем, кто спешит на выручку немцам. Мы с нескрываемым презрением смотрели на них. Трусливые предатели, вот вы кто! Предавшие своих братьев по оружию! Были и останетесь предателями!

Германское командование давило на итальянское, пытаясь стабилизировать положение и прекратить усиливающееся паническое бегство с фронта. И снова разговоры, увещевания, потом перевод на итальянский и снова переговоры безрезультатны – панические слухи об бегстве. А сегодня уже выяснилось, что речь идет о бегстве целой армии, – так вот, «храбрецы» итальянцы опрометью бросились в тыл паковать свое барахло. А почтенные соседи Альпийского корпуса стремятся сохранить честь своих соотечественников и сейчас лихорадочно пытаются перегруппировать силы – восстановить оставленные позиции.

Земля промерзла уже довольно глубоко. Поздно! Слишком поздно! Пронизывающий до костей холод! Ледяной ветер! Поэтому мы даже рады, получив приказ в полдень занять позиции. Вторая рота, прекрасно укомплектованная вооружениями и техникой, отведена на позиции в нескольких километрах южнее.

Наше подразделение переброшено к Цапково, где мы пытаемся обосноваться – соорудить хотя бы самые примитивные землянки. Но я постоянно думаю об итальянцах. Не будь обстановка такой чертовски серьезной, по этому поводу можно было бы вдоволь посмеяться. А они, понурив голову, словно ворье, один из другим отваливают. Пожелтевшие лица, не удивлюсь, если у них в штанах тоже все вдруг пожелтело.