Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге - читать онлайн книгу. Автор: Веста Спиваковская cтр.№ 37

– Играют «Зенит» и «Кубань»! – рапортовал капитан милиции.

– Светлана, а вы пойдете с нами? – неожиданно спросила меня сотрудница пресс-службы.

– Куда? – уточнила я.

– Как же, на футбол! Вы же из Питера?! – недоумевала она. Как будто все, кого она встречала из Петербурга, ходили в сине-голубом.

В тот день у меня как раз был суд в Новороссийске. Поэтому ответила, что «не болею». Все стали подниматься в квартиру к вдове. Дверь нам открыла женщина средних лет, судя по всему, хорошо знавшая тех, кто к ней пришел. Гости сели за стол, уставленный разносолами, и стали пить чай. Оператор снимал посиделки с разных ракурсов. Впервые я оказалась в компании с полковниками и генералами в такой непринужденной обстановке и отметила, что милицейские начальники в быту ничем не отличаются от обычных людей. Они так же шутили, так же стеснялись, отказываясь от предложенной вдовой добавки. Звучали искренние слова о погибшем товарище… Вдова показывала нам свои семейные фотографии. А я все думала о Ксюше: в какой обстановке ужинает сейчас она? С кем? Что они обсуждают за столом? Мне стало грустно в этом доме, несмотря на искреннее гостеприимство хозяйки. Оператор ожидал от меня большей активности, но мне хотелось слушать этих людей, их истории, и может, даже поделиться своей. Теплая обстановка располагала к доверию и открытости. Но я сдерживала себя. Впервые за долгое время, оказавшись в компании, где никто не знал моей истории, я чувствовала себя простым человеком и так и не рассказала полковникам, каким ветром меня занесло в их Краснодар…

Через несколько дней мне поручили снимать Масленицу в детском кукольном театре. Лучше бы они послали меня снимать в морг! Я находилась в острой стадии переживания травмы, и детский смех срабатывал для меня как агент боли – автоматически.

Но отказаться я не могла… Надо было работать. Работа была моим спасением, соломинкой реальности. Мы с оператором поехали снимать детский праздник. В фойе театра установили сцену, на которой пели песни, водили хороводы и устраивали представление традиционные масленичные фигуры. Среди множества детей разных возрастов я представляла Ксюшу… Вспомнилось, как первый раз мы с ней были в театре: Ксюше тогда было чуть меньше года. С подругой Наташей и с детьми мы отправились в ДК имени Горького на постановку моего любимого рассказа Анри Барбюса «Нежность». Ксюша провела большую часть спектакля у меня на груди. В антракте она проснулась и с удовольствием забегала между рядами партера, чем умилила взрослых театралов, выходивших из зала. А я играла с ней, прячась за пустыми креслами. Ксюша звонко смеялась, а я ее фотографировала. Отличный сюжет – малютка среди нависающих кресел-великанов. Я много раз фотографировала ее в самых неожиданных местах, где мы оказывались. Помимо театров, нас иногда приглашали на премьерные показы мои коллеги – режиссеры со студии. Подруга-дизайнер устраивала для Ксюши персональные экскурсии по своим шоурумам. Возможно, именно благодаря этим разнообразным впечатлениям моя девочка с интересом слушала интеллектуальные разговоры взрослых и довольно рано стала проявлять себя как личность. С раннего детства она впитала в себя атмосферу творчества и отсутствия границ, без которых взрослые обычно не могут представить маленьких детей.

И тут я почему-то одна в театре кукол, без Ксюши?.. И снова это горькое чувство несправедливости схватило меня за горло. Я не хотела возвращаться из своих воспоминаний, но пришлось: дети окружили плотным кольцом, желая сказать что-нибудь в микрофон. Оператор уже занял позицию, проверил звук и навел объектив. Надо было записать свежие эмоции детей, посмотревших кукольное представление. Взяв себя в руки, я задавала вопросы детям, украдкой смахивая слезы, чем, вероятно, и вызвала недоумение оператора.

Та съемка, как и предыдущая, обнаружила во мне неспособность к журналистскому труду и, таким образом, стала последней в карьере на канале «СТС – Екатеринодар». Именно так, невзирая на праздник 8 Марта, главный редактор мне твердо об этом и заявил. Его не волновали причины. Журналистское ремесло, к сожалению, редко сочетает в себе профессионализм и душевную чуткость. Было обидно, но я его понимала. Мне пришлось посмотреть горькой правде в глаза – моя жизнь никогда не будет прежней. Я стану стигматой в обществе. Моей основной работой будет теперь борьба до того самого дня, пока ко мне не вернется дочь. И как бы мне ни хотелось забыть про них и жить нормальной жизнью, но предстоящие суды в Новороссийске еще мне этого не позволят. Дома, зайдя в интернет, я обнаружила письмо от незнакомца.

«Светлана, здравствуйте. Зовут меня Андрей, живу в Краснодаре. Прочитал статью Слуцкер, зарегистрировался в ЖЖ, но как написать Вам письмо так и не разобрался; поэтому пишу через электронную почту. Моя история в точности повторяет Вашу, с той разницей, что я мужчина, детей двое (мальчики 8 и 13 лет), по решению Краснодарского краевого суда лишили родительских прав с формулировкой: “…ввиду не достижения согласия по вопросу воспитания.” После двух лет судебных заседаний итог такой. Чтобы не сойти с ума, поступил в Кубанский госуниверситет сразу на два факультета: психологии и философии. Учусь на втором курсе. Сознаюсь, если бы не университет, не получилась бы ни новая семья, ни бизнес. Сомневаюсь, удалось бы мне сохранить психику. Посмотрел видео возле суда – Вы за гранью. Посмотрел видео с бывшим мужем – отчаяние, граничащее с возможным преступлением. Все это, к счастью, у меня позади. Помогло смирение, доброта, любовь к своим детям, обращение к Богу, философии. Помогла любовь моей новой жены, ее терпение, понимание. Если бы не все это, натворил бы ужасных вещей. А так выстоял, пережил, смирился. Это очень, очень тяжело, но чтобы остаться человеком, надо спокойно научиться жить без своего ребенка. Сначала одну минуту, затем час, день, неделю. Затем придет понимание того, что развод с бывшим мужем не состоялся; ребенок только повод продолжать отношения (даже такие нечеловеческие); чем больше Вы будете биться с ним, тем сильнее будет сопротивление; конца этому не будет. Два года я живу в одном городе, работаю на соседней улице, но не могу подойти к своим детям, хотя обоим перерезал пуповины в финском роддоме, вставал по ночам, возил в садики, повел первый раз в школу. В их новой семье я враг номер один. Я принял это как данность, с которой ничего не могу поделать. Конечно, Вы найдете много отличий в наших ситуациях, спорных положений и проч. Цель моего письма помочь Вам, Светлана, пройти этот путь. Я живу в Краснодаре, моя жена юрист, все исковые писала она. Отнести, принести, отправить что-либо всегда помогу. Два секретаря, офис в центре со всей оргтехникой, интернетом к Вашим услугам. Денег не надо, я не бедный человек. Дам почитать два тома дела (при желании). Сил и терпения, любви и мудрости. С уважением, Андрей».

Мне еще не доводилось получать подобных писем, да еще от разлученных отцов, хотя я знала, что, по статистике, их во много раз больше, чем матерей. Я ответила Андрею на письмо, предложив встретиться. Оказалось, что во мне нет столько конформизма, сколько в нем, и что я не собираюсь смиряться. В моих карманах, образно говоря, еще оставались патроны. Но Андрей пришел меня «разоружать».

– Светлана, – спокойно и выразительно начал он, – Вы должны выйти из этой бесконечной игры! Она ни к чему не приведет, только к летальному исходу с его или вашей стороны.