От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 237 | pharmateka.ru

Нагрузка на ключевые железнодорожные станции на территории Польши постоянно увеличивалась; отмечались строительство новых ангаров и взлетно-посадочных полос в приграничных районах, а также мероприятия по расширению и улучшению железнодорожной и автодорожной сети^[1876]. В апреле Разведуправление зафиксировало непрерывно продолжающиеся массовые переброски немецких войск из Германии и Западной Европы в двух направлениях: к границе СССР и на Балканы (в Румынию и Польшу). Эти сообщения вызвали повышенный интерес Голикова, который поставил задачу информационному отделу Разведуправления 5 мая доложить, куда перебрасывались немецкие войска из Югославии^[1877].

Фактически к 25 апреля 1941 года переброски немецких войск на Балканы уже прекратились, и полным ходом шли массовые переброски по плану «Барбаросса». Еще 15–16 апреля начальник оперативного отдела генштаба сухопутных войск доложил Гальдеру план переключения немецких сухопутных войск на операцию «Барбаросса» и принципы переброски войск с Балкан^[1878].

Ожидания советского руководства какого-то значимого прорыва на дипломатическом фронте к концу мая не оправдались, хотя, по мнению советского военного атташе в Берлине генерала В. И. Тупикова, заключение советско-японского пакта о нейтралитете «отсрочило столкновение». Вместе с тем он отмечал постоянно продолжающуюся переброску немецких войск к советским границам как константу германской военной политики. Показательным и тревожным фактором считалось демонстративное пренебрежение Гитлера советскими интересами, главным образом на Балканах. Действия Германии, основываясь на своих источниках, он объяснял потребностью последней в контроле над экономическими ресурсами СССР. Но вывод генерал Тупиков сделал однозначный: «В германских планах сейчас ведущейся войны СССР фигурирует как очередной противник. Сроки начала столкновения – возможно, более короткие и, безусловно, в пределах текущего года»^[1879].

Очень тревожной была информация из приграничных с Советским Союзом государств. Германия поощряла Румынию вновь заявить претензии на Бессарабию и обещала помочь вернуть ее в качестве компенсации за участие Румынии в войне против СССР. Донесения из этого региона указывали на укрепление немцами румынской границы и побережья Черного моря и сосредоточение войск у советской границы, сопровождавшиеся мерами по защите нефтепромыслов от воздушных налетов. В Подкарпатье сосредоточивалась стотысячная группировка венгерских войск. Не оставалось сомнений в том, насколько далеко зашла подготовка Германии к войне против Советского Союза^[1880].

Информация, полученная НКГБ, содержала описание различных мер, предпринимаемых немцами и «свидетельствующих об ускоренной подготовке театра войны» на советско-венгерской границе. Высокопоставленные офицеры осматривали этот район и фотографировали советские пограничные заставы и мосты через реку Буг. Подобные сведения сопровождались информацией о систематической переброске войск к границе начиная с 27 марта. Заводы переводились на выпуск недостающей военной продукции и работали круглосуточно. Возрастало число разведывательных полетов. В одном из донесений приводились слова немецкого командира пограничной заставы, сказанные им 10 апреля: «Греция капитулировала… Скоро возьмем Югославию… Один месяц отдохнем и пойдем войной на СССР»^[1881].

2 июня 1941 года Берия передал правительству сведения о военных мероприятиях немцев по всей протяженности советской границы. Они представляли собой сводку материалов, полученных от источников НКГБ из Белоруссии, Украины и Молдавии, показывающих точное расположение группировок немецких войск и дислокацию их штабов. Однако его окончательный вывод делал акцент на том, что «после взятия Крита очередной этап англо-германской войны завершится. Если Германия и начнет войну против Советского Союза, то, вероятно, это будет результатом англо-германского соглашения, которое повлечет за собой немедленное прекращение военных действий между Германией и Англией. Возможно, именно это предложение мира между Германией и Англией привез в Англию Гесс». Это, скорее всего, усилило стремление Сталина опередить англичан и добиться соглашения с немцами^[1882]. Достоверные сведения с украинского участка советской границы о мощном наращивании германских сил по-прежнему расценивались как прелюдия к ультиматуму^[1883]. По линии военной разведки по-прежнему «из самых достоверных немецких кругов» шел непрерывный поток сообщений о подготовке немцами «похода на Украину»^[1884]. В некоторых сообщениях указывалось даже, что «удар будет нанесен одновременно с территории Польши, с моря на Одессу и с Турции на Баку»^[1885].

12 июня органы советской разведки обобщили все полученные на данный момент донесения и представили их Сталину в сжатой форме. Кратко описывались интенсивные усилия немцев по осуществлению оперативного развертывания войск в районах, граничащих с СССР, устройству складов горючего и боеприпасов в приграничной зоне. Сообщалось также о посещении приграничных участков 23 офицерами высшего ранга, пристально наблюдавшими и фотографировавшими советскую сторону^[1886]. Самое главное заключалось в том, что военная разведка признала необходимым уделить особое внимание продолжающемуся усилению немецких войск на территории Польши^[1887]. Тем не менее этот вывод терялся на фоне других сообщений разведки, которые опять указывали на угрозу с южного и юго-западного направлений.