От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. | Нина Владимировна Васильева, Виталий Богданов, Виктор Гаврилов | страница 43 | pharmateka.ru

Вместе с тем создавались вооружения и для решения задач на океанском театре военных действий – строились сверхмощные линкоры, авианосцы, развивалась авиация.

Стремясь добиться военного превосходства над Великобританией и Соединенными Штатами на Дальнем Востоке, Япония на Лондонской конференции по ограничению морских вооружений 1930 года выдвинула требование предоставить ей право иметь флот, достигающий 70 % от американского. Эта квота значительно превосходила предоставленную Японии в свое время по Вашингтонскому соглашению (5:3, то есть 60 %), однако требования Японии были в основном удовлетворены. Тем не менее по прошествии нескольких лет на очередной подготовительной конференции в Лондоне японское правительство внесло предложение уже о равенстве своего флота с флотами США и Великобритании, а затем выступило с инициативой аннулировать Вашингтонские соглашения. Встретив отказ, 29 декабря 1934 года Япония заявила об одностороннем их расторжении.

Особое внимание уделялось моральной подготовке личного состава японских вооруженных сил. Был создан мощный аппарат, обрабатывавший призывной контингент в духе расовой исключительности японской нации. В вооруженных силах широко пропагандировался средневековый морально-этический кодекс самурайства – «бусидо» («путь воина»). Основное его требование – строжайшее соблюдение верности императору, своему долгу и командиру.

Примерно в то же время появился термин «молодые офицеры». Вначале он обозначал офицерский корпус нового поколения, однако к концу 1920-х годов по мере переноса деятельности праворадикальных организаций в военную среду под ним стало пониматься политическое движение фашистского толка. 15 мая 1932 года группой экстремистов была совершена первая серьезная попытка путча, в которой участвовали молодые офицеры армии и флота. Разделившись на четыре отряда, путчисты напали на резиденцию премьер-министра и смертельно ранили его. В их руках оказалось также министерство внутренних дел, полицейское управление и т. д. После совершения акций нарушители общественного порядка демонстративно явились в жандармерию с повинной, после чего предстали перед судом. Это событие стало своеобразным прологом самого дерзкого в истории Японии фашистского путча, произошедшего 26 февраля 1936 года. Японские правящие круги восприняли многие из фашистских идей и позднее претворили их в жизнь. Это касалось как планов внешней экспансии, так и перестройки японского общества в тоталитарном духе^[328].

Мировой экономический кризис 1929–1933 годов, начавшийся в октябре 1929 года с биржевого краха в США, в силу тесных связей между японским и американским рынками уже в 1930 году нанес серьезный удар по экономике Японии, а также резко обострил внутриполитическую ситуацию в стране, чреватую нарастанием социальных конфликтов и т. д. Это толкало японские правящие круги на поиски выхода из тупика. И такой выход они увидели в скорейшем развязывании захватнической войны на Азиатском континенте. При этом первая цель агрессии – Северо-Восточный Китай – рассматривался японцами не только как объект империалистических притязаний, но и как удобный плацдарм для захвата других районов Китая и возможного ведения войны против Монгольской Народной Республики и Советского Союза.

В японских руководящих военно-политических кругах осознавали, что для большой войны с Советским Союзом собственных ресурсов Японии недостаточно. Отмечалось, что «…без китайского сырья Япония не выдержит длительную войну с Россией»^[329]. Кроме того, учитывалось, что для захвата советских Дальнего Востока и Сибири нужен обеспеченный тыл. Поэтому в начале 1930-х годов в Токио пришли к выводу о необходимости захвата Маньчжурии и установления безотлагательного контроля над и ее ресурсами.

То, что в затеянной политической игре разыгрывалась антисоветская карта, давало японцам определенные надежды на то, что западные державы не будут серьезно препятствовать им в осуществлении агрессии против Китая. И эти расчеты в целом оправдались.

В ночь на 19 сентября 1931 года японцы устроили взрыв на полотне железной дороги у Мукдена (Шэньяна), представив дело таким образом, что он был совершен китайскими солдатами. Затем последовали заранее подготовленные «ответные» меры. К вечеру 20 сентября Мукден и все крупные города к северу от Мукдена до реки Сунгари были захвачены японскими войсками. Китайские части в беспорядке отступили на северный берег реки. Операция была проведена молниеносно, и это еще раз указывало на то, что план агрессии был разработан заранее и во всех деталях. Известие о молниеносной акции японской армии в Маньчжурии, вошедшей в историю как «Маньчжурский инцидент», повергло мир в изумление. 21 сентября Китай официально внес на заседание Лиги Наций вопрос об агрессивных действиях Японии. Однако реакция международного сообщества оказалась весьма пассивной. И это в значительной степени объяснялось тем, что ведущие западные державы испытывали куда большую обеспокоенность усилением советского влияния на Дальнем Востоке и прежде всего в Китае, где благодаря советской поддержке все более укреплялись позиции местных коммунистов. По мнению держав, японские войска в Маньчжурии должны были стать противовесом «советской экспансии». Кроме того, Великобритания, чьи интересы были особенно велики в центральном Китае, рассчитывала, что, направив агрессию японской военщины в северном направлении, она сумеет избежать столкновения с ней.